В руках Нарека Мкртчяна история обретает формы. Даже суровый гранит подчиняется мастеру. Пензенскому скульптору по плечу и самые амбициозные проекты: второй год реконструированные им четырёхметровые фигуры снова украшают легендарное здание Арбитражного суда в Смоленске.
Пластилиновый мальчик
— Нарек, скульптор – профессия довольно редкая, нетривиальная. Как ты понял, что именно это твоё призвание?
— Вы не поверите, ещё будучи дошкольником я так ярко проявил все свои природные склонности, что не заметить их было невозможно (смеётся). Как-то мама взяла меня на важное мероприятие, и там, дабы чем-то занять ребёнка, мне дали кусок пластилина. И всё. О моём существовании можно было забыть, так я увлёкся процессом. Тут мама поняла: чтобы меня успокоить, достаточно вручить пластилин, и я часами буду просто лепить. С тех пор лепка поглощала всё моё время. И ведь прервать это таинство было решительно невозможно никому (улыбается)! «Нарек, пойди погуляй», — говорили родители. Но нет, я лепил. Куча игрушек тоже не могла конкурировать с пластилином и неизменно проигрывала в борьбе за моё внимание. К девяти годам у меня уже получались очень реалистичные фигуры людей. Но я был экономным скульптором – работы мои были миниатюрными. Мама покрыла их лаком, и некоторые из них до сих пор живут в нашем доме.
И потому я совершенно закономерно поступил в Пензенское художественное училище им. К.А.Савицкого. Попал, как и мечтал, на курс к Александру Хачатуряну, и именно он научил меня лепить не руками, а головой. По скульптуре у меня всегда были отличные оценки. По качеству и скорости я опережал многих одногруппников: за неделю мог слепить то, на что отводился месяц. Я был преисполнен особой гордости, когда мой первый же бюст был отобран в фонд училища! С живописью поначалу всё складывалось не так радужно (улыбается). Но мои два лучших друга, прекрасные пейзажисты, исправили положение. Благодаря им, я начал лучше понимать рисунок, да и искусство в целом.
«Просто иди дальше!»
— Но при таких успехах училище ты всё же не окончил. Что помешало?
— Мои друзья, о которых я уже упомянул (смеётся). Но, на самом деле, всё сложилось в итоге весьма неплохо. Товарищи были старше и, окончив училище, отправились поступать в Российскую академию живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова, прихватив с собой и меня. И я оставил училище на 3 курсе. Но именно в Академии я в полной мере ощутил, какая это глубокая и сложная наука – скульптура. Именно там я прочувствовал до конца так мною любимый советский ампир – сильный, как и древнегреческие скульптуры. Он словно сжатый кулак, но не в смысле воинственности, а как плотный, наполненный сосуд. В Академии я начал глубже понимать объём и пластику. Скульптура раскрылась передо мной, и не надо теперь долго искать композицию, она сама течёт в руки, как река.
— А какой для тебя был самый яркий эпизод за время обучения в Академии?
— Я готовился к одному важному для меня просмотру. Нужно было представить части лица в одной проекции, но я сделал в нескольких, бонусом. Хотелось показать всё, на что я способен. А работы оценивал сам заведующий кафедрой скульптуры Салават Щербаков, именитый скульптор, автор многочисленных монументальных памятников Москвы, например, 15-метрового князя Владимира у Кремля. И он поставил мне все пятёрки! Моему ликованию не было предела! Он сказал: «Ты уже состоялся, как мастер, теперь просто иди дальше». И сейчас я учусь в магистратуре Педагогического института Пензенского государственного университета по направлению «Преподаватель ИЗО». Потому что мечтаю вернуться в художественное училище, но уже преподавателем. Я чувствую в себе силы замотивировать, помочь поверить в себя, а для педагога это очень важно, по себе знаю.
— Нарек, а как сейчас складывается твоя профессиональная карьера? Уже чувствуешь свою востребованность? И с каким материалом предпочитаешь работать?
— Я стараюсь постоянно развиваться. Например, недавно освоил резьбу по камню. И взялся не за послушные песчаник или мрамор, а сразу за самый сложный материал – гранит. Над ним можно ежедневно корпеть с 8 утра до 10 вечера – и ничего не изменится. И лишь спустя неделю можно заметить первые проявившиеся штрихи. Это изнуряет, возможно, поэтому по камню сейчас работают единицы. Вообще, работа скульптора – это тяжёлый физический труд. Попробуйте перемешать тонну глины. В буквальном смысле. Или сварить металлический каркас. Так что работа моя многогранная (смеётся). И моя востребованность растёт пропорционально опыту.
— А как давно ты начал получать заказы? И как клиенты находят тебя? Вспомни самые неординарные свои работы.
— Первый мой заказ случился лет пять назад. Я шутя выложил объявление, не прошло и недели, как мне заказали скульптуру…Серафима Саровского. Эта работа стала для меня знаковой, такой счастливой звездой. С тех пор у меня есть ритуал: добавлять горсть глины от её слепка при старте каждого нового проекта. А самая неординарная работа, она же и самая масштабная, – это четырёхметровые плотник и каменщик, украшавшие здание гостиницы в Смоленске с 1939 года. Ныне это Арбитражный суд. В 2016 году там завершались реставрационные работы, подрядчиком была пензенская компания. Фигуры время не пощадило, они сильно разрушились, нужно было воссоздавать. Пензенские художники отказывались, руководство думало даже в Китае заказывать. От безысходности. Я предлагал свои услуги, но по началу от меня отмахивались, мол, невозможно это. В итоге сдались (смеётся), так как сроки горели. Десять дней я работал практически круглосуточно и беспрерывно. Но успел-таки слепить! Затем подключились формовщики, и через месяц фигуры были готовы! Я лично отправился в Смоленск на установку атлантов. Это было 9 Мая, и неспроста. Дело в том, что это здание во время Великой Отечественной войны было штабом немецких захватчиков в оккупированном Смоленске. Прикоснуться к такой сокровенной истории и стать частью её было для меня большой честью.
Эхо Армении
— Нарек, это потрясающая история! А что ты лепишь для себя? В чём черпаешь вдохновение?
— Признаться, я долго искал свой творческий путь. И остановился на реализме, ведь он гораздо сложнее стилизации. А вдохновляет меня армянский эпос, традиции и история моего народа. Когда наша семья переехала в Россию, мне было около двух лет, но, благодаря маме, я с детства был погружён в армянскую культуру, язык. А став старше, и сам начал вникать, изучать историю Армении, уходящую на тысячелетия вглубь. А вы знаете, что греческие мифы младше армянских?! И что войска Александра Македонского кормились армянским лавашом? Из таких ярких фрагментов идеи для творчества рождаются сами.
Сейчас я работаю над скульптурой Роберта Абаджяна. Такие люди заслуживают памятника! Этот младший сержант погиб во время военных действий в Нагорном Карабахе в апреле 2016 года, защищая боевой пост. Когда азербайджанские силы перешли в атаку и попытались захватить армянские позиции, а командир роты погиб, раненый в ногу Роберт Абаджян взял на себя командование и продолжил бой с дамбы. В свои 19 лет он стал самым молодым Героем Арцаха. Пока я сделал только набросок, так как предпочитаю работать с натуры. Планирую обратиться к своим соотечественникам, обучающимся в Пензенском артиллерийском институте, попрошу попозировать.
— Но ты всё же остался в Пензе, даже в столице не задержался. Почему вернулся?
— Россия – страна больших возможностей, здесь я получил достойное образование и нашёл себя. И я очень люблю тихую и спокойную Пензу, в суетливой Москве мне неуютно. Я чувствую, что могу быть полезен именно здесь. Я активно участвую в деятельности регионального отделения Союза армян России, помогаю маме, руководителю хореографического ансамбля «Арагац» Сусанне Асатрян. Например, зимой для ребят из мокшанского дома-интерната, который мы регулярно посещаем, я слепил скульптуры Деда Мороза и Снегурочки.
Теперь мечтаю изваять бюст Александра Суворова, чтобы украсить им одноимённую улицу. По одной из легенд, матушка генералиссимуса имела армянские корни, так что сквер с бюстом мог бы быть даром Пензе от армянской диаспоры. Уверен, я смогу найти меценатов для благоустройства сквера, а скульптуру готов изготовить бесплатно. Главное, место найти для сквера и получить разрешение (улыбается).
Наталья Конашенкова, главный редактор Молодёжного журнала Пензенской области «Деловой»
