Я вам так скажу, найден ответ на вопрос о том, как впасть в детство, минуя старческий маразм. Об этом я заявляю исходя из своего практического опыта. Вы можете спросить, а зачем, собственно говоря, впадать в детство?! Да затем, что это освобождает от стресса! Да и действует благотворно! Выходишь после этого как после перезагрузки, чувствуя новые силы. Никогда бы не подумала, что рассматривание миниатюрных машин способно погрузить меня в самую раннюю пору существования. Правда, машины, паровозы, кареты, самолеты, а также прочие другие средства передвижения сделаны из старинных швейных машин. Но это можно понять лишь после того, если очень хорошо присмотришься к колесам некоторых из них. К тому же, у всех видов транспорта присутствуют настоящие миниатюрные фары. И в каждой из миниатюрных вещиц наличествует музыкальная шкатулка. Автором всех всех этих чудес является Важа Хачиури, враз прославившийся своими работами как в Грузии, так и за ее пределами.
Куда уходит детство
Реинкарнацией швейных машинок Важа занялся пять лет тому назад. Миниатюрные машины, самолеты, поезда и многие другие средства передвижения начали спонтанно рождаться из старых швейных машин. Вначале за машинками, вышедшими в тираж, ходил Важа. Приобретал на рынке Навтлуги, на Сухом мосту, у частных лиц. Теперь машинки «приходят» к нему сами. Люди звонят, предлагают ему машинки даже из других стран. На создание каждого предмета Важиной коллекции уходит месяца три, а то и четыре. Все зависит от сложности творения. К тому же, Важа занимается творчеством в свободное от работы время. Чаще всего, по вечерам.
– У меня нет претензии на высокое искусство и творчество. Я инженер, который получает удовольствие от своего хобби.
Прямо скажу, скромничает. Во-первых, он не просто рядовой инженер, а главный энергетик коньячного завода, проработавший на нем 25 лет. А, во-вторых, Важа с детства занимается миниатюрами. Следовательно, жить в отрыве от творчества, не умеет. И, в-третьих, Важа колоритная личность. Про таких говорят, что они соль земли.
– Хорошо помню мою первую миниатюру – маленький кинжал. Я его из кухонного ножа сделал. Слушайте, мы вот с вами говорим-говорим, — будто спохватываясь говорит мастер, – а работы вы видеть не хотите?
– Так я же за ними пришла! Сижу и скромно жду, когда вы меня поведете в святую-святых.
– Пошли, – кидает он на ходу и ведет меня за собой в гостиную комнату.
Лучше бы он этого не делал, потому, что хозяева этого дома меня теряют и я выпадаю из реальности, а также необходимости задавать вопросы. У меня в руке фотоаппарат, я же снимки пришла делать. А вся эта чудесная коллекция разместилась у него на полу комнаты. Видели детей, которые опускаются рядом с большими игрушками на пол и зачарованные уходят в свои фантазии? Значит, вы можете представить, что из себя представляла зрелище взрослой тетки на полу, рядом с игрушками. Важа и виду не подает, что доволен или удивлен. Он привык к такой реакции взрослых людей. Говорит, пришел недавно один оператор снимать для зарубежного телеканала его машины и попросил оставить его с этими игрушками наедине на один час.
Люди ломают голову над вопросом куда уходит детство. Да никуда оно не уходит. Это просто мы боимся заглядывать в себя.
– Я не изобретал велосипеда. Знаете, же о том, как из ножек швейных машин делают столы. Кстати, эти ножки и стоят дороже. Ну, вот я и подумал, а что, если использовать верхнюю часть машинок.
Я тем, временем зависаю над миниатюрным паровозом. Потом, перехожу к миниатюрной карете. Коллекция Важи состоит из 12-и работ. О реализации своих творений Важа не задумывался до тех пор, пока ему не заказали паровоз.
– Мне, когда про подарок сказали, я говорю, своему приятелю, слушай, отстань ну. Какой еще паровоз, что за паровоз! Я паровоз в жизни не видел. Ну, раз в парке Муштаид заметил, когда мимо шел в пивной бар. А потом говорю себе, и что Важа, ты не сможешь из машинки паровоз смастерить? Сел у компьютера и давай его изучать. Я же целиком и полностью все детали из машинок делаю. Я целый месяц думал над тем, как я его буду делать. Я же не мог его по размерам гигантским делать. В итоге избрал оптимальный размер в шесть колес. В каждой машинке только оно колесо, которое приводит в действие машинку. Мне нужно было шесть машинок. Только для деталей паровоза мне понадобилось 25 мелких деталей. Одна из работ была сделана им для министра железной дороги Азербайджана. Другой паровоз стоит в кабинете министра железнодорожного и водного транспорта Турции, а третья ретро-машина была подарена Элгудже Бубутеишвили, который является директором завода, на котором он работет.
Швейные байки и вдохновение
Тут мы с Важей покидаем гостиную и направляемся в комнату, где сидели до этого. А там нас уже поджидает накрытый его супругой стол.
– Откуда мне только не звонят. Из Еревана, машинки предлагают. Из Владивостока одна женщина мне звонит. Говорит, у меня держатель иголки сломался, у вас случайно его не будет. Снимки мне прислала, и говорит, если вы найдете, заплачу любую цену. Ну, я посмотрел и говорю ей, дорогая я тебе вышлю их бесплатно.
– Старинные машинки, типа Зингер, наверное, стоят недешево.
– Им красная цена 50 долларов. Там ножки стоят дороже. Слухи о дороговизне по разным причинам возникали. Слышали, байка такая ходила, что после революции, золото в чистом виде вывозить из страны якобы не могли, и переплавляли его в запчасти машинки. А еще про завещание самого Зингера ходили слухи, который вроде как писал, что первому, кто соберет 10 машинок, будет пожалован миллион рублей.
Важа поднимает первый тост, за знакомство и продолжает:
– Я от жены прятал все время машинки потому, что она постоянно ворчала, куда ты тащишь весь этот металлолом.
– А сейчас больше не ворчит?
– После того, как Важа заработал на одной своей работе 3 тысячи долларов, я ворчать перестала, — смеется Нино.
– Раньше, когда бывало звонили люди и спрашивали у жены – что делает Важа, она отвечала – играется. После того, как обо мне заговорили, звонят, спрашивают, чем занимается Важа, Нино отвечает – работает. До того, в 10 чесов вечера Нино говорила, перестань шуметь, перед соседями стыдно. Теперь, даже в 12 час в ночи, молчит.
– Так и есть, – смеясь подтверждает Нино. – Мы-женщины пока не увидим практический толк, всегда ворчим.
– Вы вот приходите с работы, и уставший принимаетесь за работу. А как же вдохновение? Оно же по заказу не приходит.
– Нет нечего непреодолимого. Если хочешь, можно добиться всего. Захотел сделать что-то, то берись за дело и не унывай, если не получается сейчас. Но, если у тебя начинает что-то получаться, не останавливайся, жми до конца, заканчивай. Вот это я понял. А если все валится из рук, то отставь в сторону, значит, просто не твой день. У меня же другого места нет, во дворе работаю. Я с дрелью работаю. И вот именно по этой причине останавливаюсь. Если бы не эти деликатные моменты, мог бы работать до утра.
– А с утра на работу…
– Я даже когда в институте учился, ночью чертил чертежи. Раскрывал на столе бумагу и до утра как раз заканчивал.
Что сказал бы на это Володя Маркарян?
Он все время что-то мастерит, — рассказывает Нино. – Важа не умеет спокойно сидеть на одном месте, будто у него шило в одном месте. Постоянно в движении, в работе. И отдыхает он в работе. Я думаю, он занялся этим, потому, что у него появилось свободное время. Он раньше беспробудно был на работе. И по выходным вкалывал и в будние засиживался допоздна. И потом, в 90-е мало кто развлекался подобным образом. Времена были другие. Но, для всех тяжелые 90-е для нас были всего лишь колоритными. «Коньячка» ни на минуту не останавливалась, у нас была пища, хотя в нашем ближайшем окружении люди продавали из домов: посуду, мебель, драгоценности, чтобы на вырученные деньги купить еду. Работа была, отопление было, (тут я бросаю взгляд на камин) и электричество тоже, благодаря его усилиям.
– Есть такая вещь-щелочной аккумулятор. Вот с его помощью у нас и горели в доме лампочки, – продолжает Важа. – А потом еще преобразователь нашел, и телевизор подключил. Соседи массовый кинопросмотр устраивали. Прихожу вечером, а у меня тут полный кинотеатр. Бывало, устал, поспать хочешь. Но, не скажешь же соседям уходите, я отдыхать должен.
Улучшив момент, когда Важа вышел покурить, Нино мне рассказывает, что у мужа золотые руки. Он все умеет делать: и ремонт в этом доме, он и потолки бязевые натягивал, кафель в ванной делал, камин им выложенный, а также роскошная люстра в гостиной тоже его рук дело.
Вообще, проговорив с супругами некоторое время, я для себя поняла – нужно спрашивать, что же не сделано руками хозяина. Так проще. Потому, что куда не ткнешь, везде и во всем его руки принимали участие. Металлические бутоны цветов на полке – его творение, картины из каменьев, развешанные по стенам комнаты – опять же им сделанные. И так до бесконечности. Тут со двора возвращается Важа и начинает травить шутки.
– Моя теща, когда я совсем зеленый был, не уставала повторять, вот у нас на работе есть Володя Маркарян, он все может делать, на все руки мастер. Она так часто повторяла эту фразу, что она превратилась в семейную хохму. Недавно, я сижу, пыхчу с машинкой, что-то там разбираю, вставляю и говорю: – А Володя Маркарян видит, что я тут делаю?
У ее брата, – кивает Важа на Нино, – есть друг – сван. Я ему фотографию моей машины в мобильнике показал. Так он меня спрашивает:
– Ездишь на ней?
– Не, — говорю, — кабриолет же, дождь, снег, не выгодно.
Мы еще долго сидели за низким столом перед камином. Говорили за жизнь, вспоминали тяжелые времена. И дико не хотелось прощаться с этими хлебосольными людьми. Мы и прощались, как многолетние друзья, а не познакомившиеся только в этот вечер люди.
– Тосты у вас Важа, тоже отменные, говорю я напоследок, когда он поднимает бокал за любимое дело, которому человек отдается без остатка.
– Э, обижаете, 28 лет на коньячном заводе, не шуточное дело!
Автор: Екатерина Минасян
