В начале было слово, сказанное «величием бога Халди», когда «Аргишти, сын Менуа, воздвиг эту грозную крепость, установил для нее имя Эребуни для могущества страны Биайны и для устрашения вражеских стран…»
Крепость. Населенный пункт. Город. Столица. Редко, когда подобная эволюция происходит при жизни двух-трех поколений. Ереван – как раз такой случай. Живы еще люди, память которых хранит становление столицы «из горчичной глуши». На их глазах из жесткой и подчас жестокой земли вырос город, которым клянемся, любим до беспамятства и обязательно возращаемся к нему оттуда, куда занесла судьба.
Три тысячи лет без малого – это мгновение для Вселенной и пропасть времени для памяти человеческой: у края этой пропасти холодно коже… Умерли и родились народы, города и империи занесены ветрами, гуляющими по Земле, и многажды ветра эти возвращались на круги своя. Ничто не вечно под солнцем, но, прошедшая сквозь века, крепость древнего царя встретила свой две тысячи семьсот девяносто восьмой год рождения. Ей суждено было стать двенадцатым по счету стольным градом армянского государства.
***
Ко времени провозглашения Первой республики и последовавшей советизацией, города, как такового, не было. Население от силы 30 тысяч, пыльные улочки… Как наследие Эриванского ханства и Геноцида – лишь несколько армянских названий районов и улиц, остальные (Астафьевская, Комендантская) – русские. Дизентерия с холерой – как сейчас грипп, с водой было туго и климат совсем не курортный. Несколько церквей и мечетей, дома, в основном глинобитные – вот и вся тогдашняя Эривань. На месте памятника Шаумяну стоял Никольский собор, и площадь тогда называлась Соборной, потом храм стал довольно интересным музеем, трофейной техники Антанты, а в 1931 году его снесли.
Так что долгое время город сколько-нибудь значительных построек, за исключением собственно крепости, не имел. К началу 1920-ых застройку Еревана начали финансировать богачи, в первую очередь семья Африкян, владевшая заводами и компаниями, Есаи Джанполадов, организовавший один из первых театров в здании, впоследствии известном, как Дом офицеров (сейчас его нет), купец Александр Азизян, сын которого стал основателем Дома радио, да кожевенники Габриеляны.
А строить город начали Василий Мирзоев и Борис Меграбян. Первый учился в Тифлисе, Москве и Петербурге. После практики в Финляндии Мирзоев обратился с просьбой о работе в Армении, так он очутился в губернском управлении Эривани, оказавшись в нем единственным специалистом-армянином. В 1903 году он спроектировал водопровод, к прокладке которого приступили лишь через 7 лет. Дело в том, что ему пришлось за два года спроектировать и построить конный трамвай – удивительно, но почему-то наличие конки тогда было обязательным условием для обустройства в городе водопровода. Мирзоев построил много важнейших зданий, изменивших облик города, жилых и общественных. В советское время он работал на разных государственных постах, организовал «Армянское техническое общество», объединившее ереванских технарей.
Меграбян же строил городскую Думу, банки, доходные дома и знаменитый тогда лимонадный завод Гиланянца. Но, наверное, важнейшей его работой стал план города с указанием всех построек по состоянию на 1911 год, он и стал основой для таманяновского генплана десятилетие спустя.
Главной заслугой двух «М» – Мирзоева и Меграбяна – стало создание коммунальной инфраструктуры города, хозяйственных и бытовых коммуникаций, в особенности водопровода. Памятником этим людям стали знаменитые ереванские «пулпулаки» — питевые фонтанчики с вкуснейшей холоднющей водой, бившие на каждом шагу назло этой скудной на воду и прохладу земле. Недавно казалось, что скоро их не останется совсем, но, слава Богу, традиция возродилась.
***
Александр Таманян – человек, о котором сказано и написано так много, что повторяться нет нужды. Таманян – гений, не избежавший вполне понятных человеческих ошибок, тоже гениальных, учитывая масштаб личности. Мечтой Таманяна был город-сад — тысяч на 150 жителей. Климат Еревана особый, почвы тоже – не все растения здесь приживаются. Он находится в этакой естественной чаше, ограниченной горами, воздух в ней плохо циркулирует, опять же пресловутые проблемы с водой. Таманяну советовали строить столицу на месте нынешнего города Абовян, там климат получше, воздух свежее, места побольше, да и скалы, вместо проседающих, падких на оползни ереванских почв – печальный опыт местных Черемушек на виду. Таманян, впрочем, был упрям, и не стоит сейчас гадать, что бы получилось, прислушайся он к тем советам. Он сотворил то, что сотворил, и мы не представляем себя без его творения.
Целью Таманяна было расширение города таким образом, чтобы в нем было легко ориентироваться: радиусы улиц соединялись в кольцо в центре города. В этом центре должно было быть и подобие нынешнего Кольцевого бульвара, пешеходная, прогулочная зона. И все непременно должно было быть капитально озеленено.
Таманяновский город должен был иметь главные магистрали, в первую очередь проспект Сталина (он же Ленина, он же Маштоца теперь), пересекающий его Главный проспект, и еще проспект Северный, категорически не такой, каким его ныне воплотили. Он должен был доходить до площади Республики, и располагаться на нем должны были лишь административные здания. Кстати, Таманян, да не покажется это странным, тоже проектировал двадцатиэтажные высотки.
***
К счастью, у Таманяна оказались прекрасные продолжатели. Он создал завершенный проект, но когда строили новые здания – ту же Оперу, например, его уже не было в живых, работу продолжили сыновья – Юлий и Геворк. Соратником Таманяна был Каро Алабян, известный своим модернизмом – в частности, дом на улице Налбандяна, напротив пожарной части. Николай Буниатян сотворил площадь перед кинотеатром «Москва», здания гостиниц «Ереван» и «Севан» (последнего тоже уже нет), два прекрасных симметричных особняка на перекрестке Туманяна и Налбандяна. Самвел Сафарян осуществил строительство комплекса министерств на главной площади, весь комплекс зданий Академии наук. Можно назвать еще Микаэла Мазманяна, ну и Кочара, разумеется…
Ереван стал трехуровневым городом, исходя из особенностей рельефа – еще десятки лет назад немецкие специалисты указывали на уникальность этого явления в мировом градостроительстве.
При жизни этих людей население Еревана приблизилось к полумиллиону.
***
Город – это не только здания, его составляющие. Это люди, живущие в нем, задающие его культурный, гуманитарный уровень. Для Еревана важнейшую в этом плане роль сыграли Александр Мясникян и Асканаз Мравян – оба большевики, партийные деятели, но тут уж ничего не поделать. Во многом благодаря их усилиям со всех концов мира на родину были созваны армяне – деятели культуры. Это была первая волна репатриации – те же Таманян и Алабян, Сарьян и Спендиаров.
Сначала надо было создать систему образования, причем, начиная с дошкольного. При американском президенте Вудро Вильсоне, которого любят в Армении – за армян вступался – были открыты так называемые Амеркомы. Они, конечно, давали образование неграмотным и часто беспризорным детям, но совершенно игнорировали национальную культуру и особенности традиционного армянского воспитания. В этих условиях неоценимыми оказались первые детсады и школы, в которых бок о бок учились армянские, русские, курдские и азербайджанские дети.
1921 год ознаменовался тем, что художники Мартирос Сарьян, Саркис Оганесян и Седрак Аракелян втроем организовали первое художественное училище, ставшее теперь академией. Романос Меликян, первый худрук Театра оперы и балета, основал музыкальную студию, за два года ставшую консерваторией. В 1924 году в Ереван приехал великий Александр Спендиаров, объединивший в своей музыке традиции армян, русских, украинцев и крымских татар. Вместе с Аршаком Адамяном, родным братом Ованеса Адамяна, изобретателя цветного телевидения, он в 1925 году организовал Государственный симфонический оркестр Армении.
***
Строились заводы, аэропорты – все, что нужно полноценному современному городу. До обретения Ереваном знакомых нам черт осталось сделать несколько крупных мазков. В 1950-60 годы взошла звезда архитектора Марка Григоряна. Здание ЦК КП Армении, ныне Национальное Собрание, завершение ансамбля площади Ленина Домами Союзов и Связи, гостиница «Армения» и, конечно, Матенадаран – вершина творчества зодчего и шедевр современной армянской архитектуры.
В середине 1970-ых встал вопрос строительства метрополитена. В СССР существовало дурацкое правило, по которому метро можно было строить лишь в городах с населением больше миллиона человек. «Миллионером» тогда Ереван еще не был, а посему метро стали строить под кодовым названием «подземный трамвай» — чтобы никто не догадался, видимо. Заинтересованные лица понимали, что долго морочить голову союзному начальству не удастся, и полным ходом начали вторую волну заселения города – наподобие той, что прошла в двадцатых, при реализации таманяновского проекта, только в разы масштабнее: целыми селами переселяли. Город столкнулся с невиданными ранее проблемами, причем психологического, адаптационного характера – но это разговор отдельный.
Так население Еревана перевалило за миллион, побежали поезда метро, на холме раскинулся Спортивно-концертный комплекс. Летними вечерами дул долгожданный ветер, несущий прохладу переполненным кафе под открытым небом, в одном из которых охрипшая тетя Рипсик умоляла занявших столики вчера освободить их сегодня – очередь вон какая! Стадион «Раздан» выплескивал волны болельщицкого ликования в центр города, а студенты, которым стало скучно на лекциях, лакомились мороженым и кофе в кафе на втором этаже – так с улицы не видно. Жизнь, казалось, установилось.
А потом случилось то, что случилось.
Вопрос о будущем города остается пока открытым. Время, оно рассудит. В свое время немало копий было сломано по поводу строительства Оперного театра – многие считали, что он совершенно не вписывается в облик любимого города.
Смешно?..
Рубен Гюльмисарян
