Когда мальчик рождается в семье театрального художника и драматической актрисы, да еще при наличии деда – знаменитого композитора, то есть все основания предполагать, что жизнь его будет связана с искусством. В данном случае так оно и случилось, но никто себе и представить не мог, каких высот этот мальчик достигнет и насколько безграничной любви своих поклонников добьется.
Рожденный в лихолетье
Мальчика назвали Муслим, появился он на свет в страшном и грозном 1942 году, правда в Баку, вдали от полыхающей войны. Своего отца совсем не помнил: почти сразу после рождения сына Магомета Магомаева мобилизовали, а судьба сыграла с ним плохую шутку – он погиб под Берлином, не дожив до Победы считанных дней. Мать, достаточно известная актриса Айшет (со сценическим псевдонимом Кинжалова), получив похоронку, уехала из Баку в Майкоп, а потом в Вышний Волочек.
Муслим остался на попечении Джамала, брата Магомета, человека строгих правил, но справедливого к племяннику; ему удалось сделать так, чтобы Муслим не чувствовал себя сиротой. Дядя Джамал, хоть и без музыкального образования, хорошо играл на фортепиано и рояле, и распознал необычайную одаренность Муслима, а одаренность эту нужно было развивать. Под неусыпной опекой дяди Муслим, обладавший абсолютным слухом и неземной чистотой голоса, поступает в музыкальную школу при бакинской консерватории, по классу композиции и фортепиано.
Но тут соскучилась по сыну Айшет, и Муслим с радостью бросился к ней, в малюсенький Вышний Волочек, совершенно иной мир после большого Баку. Здесь его ждало приобщение к другому виду искусства – театру, причем изнутри, а не из партера. Это и репетиции, и загадочные звуки инструментов при настройке их оркестром, и тот неповторимый и волшебный запах закулисья.
Через год мама отправила его обратно в Баку. Здесь, что и говорить, были более серьезные возможности для музыкальных занятий, нежели в Волочке. Муслим поступает в бакинское музучилище, где преподавали опытные вокалисты. Всю жизнь певец испытывал бесконечную признательность к концертмейстеру Тамаре Кретинген, которая, видимо распознав исключительного исполнителя, охотно занималась с ним в свободное время, специально находя для Муслима редкие произведения малоизвестных композиторов – чтобы не копировать спетое не раз, а создать собственную интерпретацию. Муслиму счастливо удалось избежать подростковой мутации голоса, и ему оставалось одно – прогрессировать.
Первый шаг к бессмертию
Пожалуй, первым его значительным выходом к публике – прежде всего для него самого – стала самовольная отлучка на концерт в бакинский Дом моряков, его туда позвали выступить с номером. Самовольная потому, что пятнадцатилетнему подростку семья пока запрещала сольные выступления на публике, опасаясь, что он может потерять голос. Юноша же посчитал собственный голос вполне созревшим и решил выступить. Какой успех имело это выступление, сейчас уже неизвестно, но резонно предположить, что юное дарование было им немало воодушевлено.
Воодушевлено безусловно, ибо уже в 1961 году Муслим Магомаев становится солистом ансамбля песни и пляски Бакинского военного округа, тогда же состоялись первые гастроли певца, пока еще только по Закавказью. Дальше его певческая карьера шла только по нарастающей.
В те же свои 19 лет Магомаев стал известен уже по-настоящему, а произошло это на молодежном фестивале в Хельсинки, после ошеломляющего исполнения знаменитого «Бухенвальдского набата». Тот же набат взорвал советский телевизионный эфир в марте 1963 года, со сцены Кремлевского дворца, и двадцатилетний Муслим мгновенно стал известным всей огромной стране. Успех был настолько безоговорочным, что сольные концерты посыпались, расталкивая друг дружку, и не где-нибудь, а, например, во Дворце спорта в Лужниках и в зале имени Чайковского. Клавдия Шульженко, человек требовательный до жесткости, сказала однажды: «Как только Магомаев появился – это стало явлением. Он был на голову выше всех молодых. Он всем нравился безумно».
Магомаев становится солистом Азербайджанского театра оперы и балета, продолжая собирать полные залы на эстрадных концертах. Становится очевидным, что следующая ступень – это подмостки мирового масштаба. Все случилось очень быстро.
Милан. «Ла Скала» и другие
Год 1964 и следующий Магомаев провел в Италии, на стажировке в знаменитом миланском театре «Ла Скала». Ходила в свое время такая то ли быль, то ли легенда, согласно которой молодой солист получил заманчивое предложение войти в труппу миланского театра, но у Магомаева перевесила любовь к эстраде. Предложение-то было наверняка, но вот причина отказа Магомаева явно другая.
С аншлагом прошли сольные концерты Магомаева в парижской «Олимпии» в 1966 и 1969 годах. Директорат «Олимпии» предложил певцу годичный контракт (эти сведения уже достоверные), но вмешался советский минкульт, отказавший парижанам с той мотивировкой, что Магомаев должен выступать на правительственных концертах. Минкульт попутно вообще запретил певцу принимать самостоятельные решения, а ослушаться было невозможно – это ведь грозило серьезными неприятностями, вплоть до обвинения в измене Родине.
По возвращении в Москву Магомаев получил предложение войти в состав труппы Большого театра. Певец решительно отказался – то ли из-за нежелания связывать себя театральным расписанием, то ли уже принципиально, из духа противоречия. Репертуар его в те годы был невероятно широк – от оперных арий до шлягеров, мгновенно становившихся популярными после его исполнения, эстрадные песни (в его исполнении впервые в СССР прозвучала песня Yesterday знаменитых Beatles), русские романсы, ну и, конечно, патриотическая патетика, куда от нее было деться. Государственные советские премии и награды сыпались безостановочно, к ним прибавлялись и международные: первая премия в Сопоте, «Золотая пластинка», привезенная из Канн, многие другие. Ни одна праздничная телепередача не обходилась без Муслима Магомаева.
Но, как водилось во все времена, такая величина не может обойтись без завистников, в том числе и готовых на любую подлость. А чем еще, кроме как чьей-то подлостью, объяснить произошедшую в конце 1960-ых историю.
Невыездной из… Азербайджана
В конце 1960-х годов каким-то образом Муслим Магомаев узнает, что Ростовская филармония испытывает финансовые трудности, у ансамбля песни и пляски донских казаков не было даже приличных костюмов для намечавшихся гастролей в Москве. Магомаев соглашается помочь концертом и дает его в Ростове-на-Дону на переполненном местном стадионе, вмещавшем тогда 45 тысяч человек. Планировалось, что Магомаев выступит только в одном отделении, однако он провел на арене стадиона более двух часов, публика никак не хотела отпускать кумира. За это выступление ему заплатили 606 рублей, вместо 202 рублей, которые тогда были положены по закону за выступление в одном отделении. Администраторы мероприятия заверили его, что такая ставка вполне законна и одобрена Министерством культуры, однако это оказалось совсем не так. Эта странная история стала поводом для возбуждения уголовного дела по линии ОБХСС.
Когда об этом сообщили выступавшему тогда в парижской «Олимпии» Магомаеву, он был в шоке. Эмигрантские круги предложили ему остаться во Франции и плюнуть на все, однако Магомаев предпочел вернуться в СССР, так как не представлял себе жизни вдали от своей земли и, безусловно, отчетливо понимал, что эмиграция может поставить в тяжелейшее положение его родственников в СССР.
Хотя разбирательство и не выявило никакой вины Магомаева, который расписался за полученные деньги в официальной ведомости, тем не менее Министерство культуры СССР запретило Магомаеву выступать с гастролями за пределами… Азербайджана. Использовав свободное время, Магомаев сдал все экзамены и закончил Бакинскую консерваторию по классу пения у Шовкет Мамедовой только в 1968 году. Опала Магомаева закончилась только лишь после того, как председатель КГБ СССР Юрий Андропов лично позвонил тогдашней знаменитой министерше культуры Екатерине Фурцевой и потребовал во что бы то ни стало обеспечить выступление Магомаева на концерте по случаю юбилея КГБ, заявив, что по линии КГБ у Магомаева все чисто.
«Я присутствовал на многих концертах, в которых пел Муслим Магомаев, и ни разу не было случая, чтобы ведущий успевал назвать полностью имя и фамилию артиста. Обычно уже после имени «Муслим» раздаются такие овации, что несмотря на самые мощные динамики и все старания ведущего, фамилия тонет в восторженном грохоте. К этому привыкли. Как привыкли к тому, что одно его имя стало своеобразной достопримечательностью нашего искусства. А еще к тому, что любая оперная ария, любая песня в его исполнении – это всегда ожидаемое чудо», — писал Роберт Рождественский, на стихи которого Магомаев исполнил множество песен, в том числе и тех, где автором музыки был он сам.
Рубен Гюльмисарян
