Охватившая мир пандемия коронавируса вслед за здоровьем человека нанесла убийственный удар, в первую очередь, по грузинской экономике. Подвешенная на иностранных инвестициях, денежных переводах и международном туризме страна постепенно выходит из состояния локдауна, но впереди ее ожидают новые вызовы, так как с каждым днем число инфицированных коронавирусом растет. Сумеет ли Грузия избежать нового локдауна в случае второй волны COVID -19? С этим вопросом корреспондент Dalma News обратился к экспертам в сфере экономики. Первый итог локдауна – остановленный бизнес, возросший внешний долг, еще более отягощенный социальный фон.
— По оценке министра экономики, экономика страны начала выходить из кризиса. Насколько обоснованно это ее заявление?
Паата Байрахтари: Выход из кризиса на нашей экономике никак не сказывается, кризис достаточно глубокий. Министр экономики может увидеть это на примере того негативного экономического роста, который у не фиксируется. То, что рецессия опустилась с 14% до 4-5%, не означает, что экономика вышла из кризиса. Я был против кабальных ограничений еще во время первой волны пандемии. А сейчас члены правительства заявляют, что не собираются вводить новые ограничения. В то время, когда в стране было 30 ковид-инфицированных, они закрыли экономику, а сейчас, при 170 инфицированных делать этого не собираются. Вопрос стоит очень просто, вся экономика страны была принесена в жертву в надежде на ту финансовую помощь, которую Грузия получила от международных доноров. Сегодня, когда уже ни одна международная организация помогать не собирается, они выступают и говорят, что никаких ограничений вводить не собираются. Мнение о том, что сегодня система здравоохранения сегодня более подготовлена, чем была во время первой волны пандемии, абсурдно. У нас нет такой системы здравоохранения, которую можно перестроить таким образом, чтобы 30 инфицированных содержали угрозу, а 150 не создавали угрозы. О каком выходе из кризиса может быть речь, когда целый ряд секторов закрыт и возможности работать им не дают.
Георгий Цуцкиридзе: То, что сказала министр экономики, — подтвержденный факт. Если сравнить последние месяцы, период за июнь-август, с периодом апреля-мая, когда пришлось закрыть экономику, спад был очень сильным, достигал 16%. В дальнейшем, когда уже были сняты ограничения, мы видим, что в последние месяцы темпы спада значительно замедленны, хотя и имеем 4,8%. Тот показатель спада, который был в период локдауна, изменился после того, как были сняты ограничения. Экономика начала выход из той фазы спада, но спад опять продолжается. Это подтверждают оценки всех международных организаций – Международного валютного фонда, Азиатского банка развития. В зоне Евросоюза спад в среднем составляет 8%. Спад глобальной экономики достигает примерно 15%. В Азиатском банке развития говорят, что оздоровление экономики Грузии идет быстрее, чем было до сих пор. Наша экономика начнет выход на тенденции роста уже с будущего года, а к 2022 году вернется на тот стартовый показатель, который был до пандемии. Это очень быстрый выход из цикла рецессии.
— Как Вы охарактеризуете нынешнее состояние грузинской экономики с точки зрения торговли, товарооборота, инвестиций и денежных переводов?
Паата Байрахтари: Эта пандемия отличается тем, что у нас были так называемые перекрестные шоки – шоки поставок и потребления. В определенной мере, у людей не было таких ресурсов, чтобы делать расходы. Их доходы сократились, и они не могут удовлетворить различные потребности покупками. Это, в свою очередь, вызвало шоки поставок, потому что сократились как экспорт, так и импорт. Если сокращается импорт, то, как правило, это обусловлено различными причинами. Негативных последствий для страны это не несет. Если сокращается импорт, это означает, что местная конкуренция возрастает. Но если импорт сокращается за счет падения покупательной способности населения, это создает гораздо больше проблем, чем положительных результатов. Вообще, сокращение импорта – это хорошо, если это происходит в результате развития местного производства. Что касается сокращения инвестиций, кто-то может сказать, что мир охвачен кризисом и сокращение инвестиций естественно. Конечно. Но можете посмотреть данные за предыдущий год, когда никакой пандемии не было, но объем инвестиций во втором квартале этого года опередил объем инвестиций за второй квартал прошлого года. Исходя из этого разговоры о том, что все хорошо и мы выходим из кризиса, для меня непонятны.
Георгий Цуцкиридзе: В направлении иностранных инвестиций у нас достаточно позитивные показатели. Об этом свидетельствуют последние данные, опубликованные Грузстатом. Показатель реинвестиций – это вынесут ли компании свою долю из прибыли в виде дивидендов или оставят в грузинской экономике. Естественно, вынесут. Когда оставляет инвестор деньги в экономике? В том случае, если ожидает, что спад, вызванный ковид-вирусом, вскоре оздоровится. Это один из индикаторов оценки экономики в перспективе.
— Как Вы оцениваете антикризисный план правительства Грузии? На каких сферах он отразился положительно и на чем необходимо обратить внимание?
Паата Байрахтари: У нас есть секторы экономики, которым в течение всего года права на работу не давали. В отношении определенных сфер существует выборочный подход, в том числе помощь рынку недвижимости. В этом направлении правительство задействовало 2 программы: одна – гарантийный аукцион, и вторая – софинансирование ипотечных кредитов. Это хорошо, но в чем провинились другие секторы? Читатель может сказать, что у страны нет финансовых ресурсов. Тогда было бы лучше субсидировать бизнес-займы, что охватило бы все секторы. Определенные шаги были сделаны в направлении помощи сельскому хозяйству, но и здесь были недочеты, по тем же ваучерам на горючее. Исходя из заявления премьера, все поняли, что должны были воспользоваться льготой в размере 1 лари в случае покупки дизтоплива. Потом начали исправлять слова премьера, якобы не в размере 1 дари, а в пределах 1 лари, затем оказалось, что оказывается, было предусмотрено 30 тетри. Если не считать такие ляпсусы, в направлении помощи сельскому хозяйству были сделаны более или менее позитивные шаги, но были и определенные недочеты.
Георгий Цуцкиридзе: В последнем отчете Азиатского банка развития антикризисный план правительства Грузии оценен как достаточно эффективный. Несмотря на то, что в первой половине года наблюдался сильный спад экономики Грузии, что было вызвано объективным фактором – туризм остановился везде, от нас это не зависело. Так как туризм с его сопутствующими отраслями был одним из ведущих генераторов роста экономики, это естественно вызвало спад экономики. Но присмотритесь, оздоровление экономики сегодня происходит быстрее, чем ожидалось. За счет чего это происходит? За счет шагов правительства – стимулирования бизнеса, в том числе гостиниц и внутреннего туризма. Правда, внутренний туризм никогда не сможет полноценно заменить международный туризм, но внутренний туризм все же начал функционирование. Этим летом были очень загружены курортные регионы Грузии, в том числе на Черноморском побережье, в Кахети. Внутренний туризм сыграл свою роль. Выход из шока, который экономика страны получила от туризма, начнется в будущем году, об этом говорит Азиатский банк развития. Все международные организации положительно оценили антикризисный план правительства. Азиатский банк развития – один из главных инвесторов экономики Грузии, он осуществляет в стране очень крупные инфраструктурные проекты, такие, как транспортные коридоры.
— Как Вы оцениваете будущее национальной валюты Грузии? Какие факторы влияют на ее обесценивание?
Паата Байрахтари: На национальную валюту влияют очень многие аспекты, шаги как экономической команды, так и монетарного правительства, то есть Национального банка. Если понаблюдать за процессами, то увидим, что обесценивание национальной валюты начинается моментально, как только координационный совет объявляет о новом экономическом ограничении. В экономике существует такой термин – психологические факторы и их передача на экономику и национальную валюту. У психологических факторов есть такое свойство, что их передача на национальную валюту происходит моментально. Когда мы однажды уже ввели определенные ограничения и закрыли экономику страны, а национальная валюта начала обесцениваться, и даже побила рекорды, естественно, что когда участники валютных торгов узнают, что начинается новая волна ограничений, они не обращают внимания на то, какие это ограничения, занимают очередь и стремятся перевести свои сбережения в другую, более прочную валюту, для предотвращения потенциального обесценивания национальной валюты. Так что психологические факторы переходят в техническую область, увеличивают давление на национальную валюту. Это один из главных факторов, вероятно обусловливающих девальвацию национальной валюты, которую мы наблюдаем в последнее время. Есть здесь еще некоторые определенные факторы, которые зависят от монетарной власти. Оказать влияние на курс лари может и рост денежной массы, но в нашей реальности это решение экономической команды.
Георгий Цуцкиридзе: Обесценивание лари вызывает ухудшение платежного баланса. Сократились доходы как граждан, так и бизнеса, сократился экспорт, но спад экспорта сегодня меньше, чем сокращение импорта. Все это отразилось на курсе лари. Это не катастрофический показатель. Какова статистика последних дней? Число инфицированных коронавирусом растет, но правительство не собирается объявлять локдаун, как это было сделано в начале года. Если экспорт растет больше, чем импорт, это означает, что чистый экспорт позитивный. Это уже позитивно отражается на курсе валюты.
— Но, с другой стороны, если сокращение импорта приводит к сокращению потребления?
Георгий Цуцкиридзе: Нефтепродукты – значительный источник импорта. Чем меньше мы их потребляем, тем больше он сокращается. Те мероприятия, которые предприняло правительство, стимулирование бизнеса, пакеты в сфере здравоохранения и социальные пакеты, все это делается для стимулирования потребления. Исходя из этого, оценка, что экономический рост обусловлен сокращением покупательной способности населения, неверная. Правительство, также разовой помощью, например, выдачей денежной помощи детям в возрасте до 18 лет, способствовало повышению покупательной способности населения. Люди же потратят эти деньги? Мы должны посмотреть растет экономика в целом или нет. Когда вырастут доходы людей, вырастет и импорт.
— Грузия живет в ожидании второй волны пандемии. Закроется ли экономика страны на этот раз?
Паата Байрахтари: Даже во время первой волны пандемии я закрытие экономики не поддерживал. Тем более, что необходимости в этом тогда не было. Сегодня это было бы логическим. Тогда это было сделано в надежде на поступление иностранной помощи и это спасло бы экономику. Очередное закрытие экономики будет разрушительным для страны. Это осознают и в правительстве и говорят, что не собираются вводить новые ограничения.
Георгий Цуцкиридзе: Опыт, который получили Грузия и Евросоюз, между прочим, и Евросоюз не собирается объявлять локдаун, показывает, что тренд изменился. Правда, выросло количество инфицированных, но фатальные последствия же не выросли? Правительство не собирается закрывать экономику, определенные регуляции будут ужесточены, но мы не войдем в тот кризис, в котором оказались в начале года. Антикризисный менеджмент правительства, опыт, который оно получило в начале года, дает возможность для того, чтобы не закрыть экономику. Остановка бизнеса, сокращение доходов и рост социальных расходов вызывают дефицит бюджета. Курс лари напрямую привязан к экономическому росту.
Беседовала Шорена Папашвили
