Дожили: Минюст Армении разработал проект поправок к Уголовному кодексу, которые ужесточают ответственность за оскорбление представителей власти. На документ можно полюбоваться на едином портале правовой информации e-draft.am.
Согласно поправкам, одним из авторов которых является вице-спикер парламента по имени Ален Симонян, оскорбление госслужащего или клевета на него будет караться штрафом в размере от 100 до 500 минимальных зарплат (минимальная зарплата – 1 тысяча драмов). Это же деяние, совершенное в отношении представителя власти публично и в СМИ, будет караться штрафом в размере от 500 до 3 тысяч минимальных зарплат или лишением свободы до двух лет.
Уголовный кодекс Армении определяет представителя власти как лицо, служащее в государственных органах и органах местного самоуправления, наделенное в установленном порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся в его служебном подчинении.
Это все в качестве справки.
А в качестве реакции на предлагаемый законопроект авторы получили шквал негодования от СМИ, юристов и других политических и общественных деятелей, включая омбудсмена страны Армана Татояна.
«Анализ предложенного законопроекта вызывает обеспокоенность и противоречит международно-правовым нормам, которые допускают декриминализацию оскорблений и клеветы. Предлагаемый законопроект, напротив, предусматривает уголовную ответственность за высказывания в адрес любого лица, находящегося на государственной службе», – заявил Татоян.
Криминализация подобных высказываний в отношении лиц, выполняющих служебные обязанности, не соответствует нормам свободы выражения мнений, считает омбудсмен. Его опасения касаются и введения в перечень наказаний тюремного заключения в случаях, когда означенные действия приписываются средствам массовой информации или распространяются через них.
Адвокат Ара Казарян же рассматривает вынесенное предложение как скрытое уголовное преследование, поскольку по своему содержанию оно больше является наказанием уголовного характера, нежели компенсацией за нарушение гражданского права.
Другие высказывались в том же духе и порой намного жестче, пример масса, и не будем цитировать всех подряд. Пожалуй, достаточно.
А если говорить прямо, называя вещи своими именами и без экивоков и церемоний, обязательных для юристов и Защитника прав человека, то назвать законопроект нужно явной попыткой введения цензуры и инструментом для расправы над неугодными СМИ и их журналистами. Это, собственно, по поводу содержания документа.
И если рассмотреть лексикологическую, скажем так, сторону вопроса, то всплывает немало веселого. Вот например: логично предположить, что, раз пошла такая пьянка, для конкретизации будущих обвинений, исключения долгоиграющих, утомительных и бесплодных дебатов, потока апелляций и прочего, предлагающей этот юридический шедевр стороне нужно составить внушительный список слов и выражений, которые будут отныне считаться оскорбительными. Нужен также список родственников госслужащих, крепкие выражения в адрес которых будут считаться оскорблением родственного им госслужащего – интересно, до какой степени родства дойдут изобретатели законопроекта?
Если подойти к составлению матерных и родственных списков ответственно, то наберется не один том. А безответственно подойти не выйдет, иначе адвокаты станут цепляться за любое слово – у каждого матерного термина ведь масса синонимов, так что их все придется указывать. А если учесть, что армянские электронные СМИ очень часто двух-, а то и трехъязычные (есть и более), то удовольствие от изучения филологических экзерсисов специфической направленности обещает быть сколь долгим и занимательным, столь и познавательным в плане обогащения собственного словарного запаса.
А ведь (свидетельствую, как филолог-русист) в русском (и в армянском тоже) языке существует множество выражений пограничного типа – таких, что, безусловно, не являются салонной лексикой, но и матом-руганью тоже. И если начать инвентаризировать и такие, то…
Но, допустим, прошли годы, составители таких словарей-списков (и заказчики) утерли пот со лба и закончили свой тяжкий труд. Можно себе представить всю глубину их разочарования, когда выяснится, что все это было сделано впустую.
Дело в том, уважаемые авторы законопроекта, что человек, неплохо владеющий языком и более или менее образованный, совсем не нуждается в использовании матерных и бранных слов для выражения соответствующего отношения. Для того, чтобы выразить свое отношение к кому-либо, в том числе и опостылевшему госслужащему, есть бесконечное количество эвфемизмов, оборотов речи, идиом и прочих бесценных возможностей, заключенных как в армянском, русском, английском, так и в других языках. И культурный человек вполне способен выразиться очень изящно, но в то же время вполне понятно, так, что комар носа не подточит.
Именно это и втолковывал одному несчастному капралу бравый солдат Швейк, чьи слова сохранил для нас замечательный чех Ярослав Гашек.
«Никто вам ни словечка не сказал, которое вы могли бы плохо истолковать. Всегда получается скверно, когда кто-нибудь почувствует себя оскорбленным. Сидел я как-то в ночной кофейне, разговор шел об орангутангах. Был с нами один моряк, он рассказывал, что орангутанга часто не отличишь от какого-нибудь бородатого гражданина, потому что у орангутанга вся морда заросла лохмами, как, говорит, у того вон, скажем, господина за соседним столом. Мы все оглянулись, а бородатый господин встал, подошел к моряку да как треснет его по морде. Моряк взял бутылку из-под пива и разбил ему голову. Бородатый господин остался лежать без памяти, а моряк сразу ушел, когда увидел, что укокошил этого господина. Потом мы его воскресили и безусловно глупо сделали, потому что он, воскреснув, немедленно позвал полицию. Хотя мы-то были совсем тут ни при чем, полиция отвела нас всех в участок. Там он твердил, что мы приняли его за орангутанга и все время только о нем и говорили. И — представьте — настаивал на своем. Мы говорили, что ничего подобного и что он не орангутанг. А он все — орангутанг да орангутанг, я сам, мол, слышал. Вот видите, господин капрал, во что может вылиться маленькое, пустяковое недоразумение, на которое слов-то не стоит тратить. Или, например, один гражданин обиделся, когда его назвали тигровой змеей. Да мало ли слов, за которые никого нельзя наказывать? Если, к примеру, мы бы вам сказали, что вы — выхухоль, могли бы вы за это на нас рассердиться?»
Так что, господа хорошие, может, без таких неоднозначных законопроектов обойдемся? А то ведь может выйти не то, что вы ожидаете, а совсем даже наоборот…
Рубен Гюльмисарян
