Армянские ученые, конструкторы и испытатели отметились неоценимым вкладом во всех, пожалуй, научных и производственных сферах советского времени, при том, что советская наука во многих областях действительно была «впереди планеты всей». В частности, в разработке и испытаниях самолетов и космических аппаратов участвовала целая плеяда наших соотечественников.
Уникальнейший космический проект, реализованный в СССР, – программа орбитальных ракетопланов «Энергия»-«Буран» — оборвалась на полуслове, а единственный совершивший космический полет «Буран» оказался погребенным под рухнувшей крышей ангара на Байконуре, причем при весьма странных обстоятельствах. До сих пор американцы, так и не создавшие ничего подобного, готовы, как говорят сведущие люди, за любые сокровища получить доступ к документации этой программы.
«Буран» опередил свое время, причем настолько, что сейчас, спустя четыре десятилетия с лишним, специалисты не перестают открывать новые его возможности, возможно, даже неведомые самим разработчикам – просто все получилось гениально. Но сейчас все это, к великому сожалению, лишь в теории.
Александр Кемурджиан проектировал и испытывал свои луно- и марсоходы, а большая группа ученых, конструкторов и летчиков-испытателей занималась «Бураном». Андрей Манучаров и Андраник Иосифьян, летчик-испытатель и блестящий разработчик космических спутников, с полным правом входят в список главных авторов проекта.
«Электрикосом всех армян» Иосифьяна прозвал великий Сергей Королев. Если кто не в курсе, Андраник Гевондович – крупнейший ученый-электротехник, основатель советской школы электромеханики, один из основоположников ракетостроения и космонавтики, без его участия не обошелся, фактически, ни один космический проект, реализованный в СССР. Он выводил на орбиту метеорологические спутники, а затем разработал практически всю электротехническую часть космических кораблей серии «Союз», автоматических транспортных грузовых кораблей серии «Прогресс», долговременных орбитальных станций «Салют» и «Мир».
Николай Петросян, заслуженный испытатель космической техники Федерации космонавтики России, пришел в космическое кораблестроение молодым и дерзким физиком, в 1960-ые, годы смелых и романтических идей. В космосе, как и на земле, вовсю соревновались СССР и США, и разработка советских многоразовых кораблей началась в ответ на американские «Шаттлы».
Когда «Буран» вывезли из ангара, вспоминал впоследствии Николай Петросян, невозможно было представить, что такая махина способна подняться в воздух, не говоря уже о том, чтобы слетать в космос и вернуться обратно. Но летчики-асы смогли спокойно оторвать его от взлетно-посадочной полосы.
А «Буран» отправился в свой первый и последний полет в ноябре 1988 года,со специально построенного для этого события аэродрома на Байконуре. Полет на околоземной орбите продлился почти три с половиной часа, и два витка вокруг Земли не обошлись без ЧП – испытание это корабль выдержал прекрасно, более того, не без научной выгоды и преференций для своих создателей.
Николай Петросян свидетельствует, что, по непонятым в тот момент на Земле причинам, «Буран» неожиданно резко сманеврировал на высоте около 11 километров. Корабль, как казалось в ЦУП-е – ни с того, ни с сего, сделал плавную петлю на 180 градусов. И только потом выяснилось, что, автоматика «Бурана» получила предупреждение о штормовом ветре на поверхности земли, и решила дополнительно погасить скорость, поведя корабль на посадку по максимально безопасной траектории.
За управление кораблем при снижении и посадке отвечал генерал-лейтенант авиации Степан Микоян. Когда «Буран» начал неожиданно маневрировать, связь с ним прервалась, и в ЦУП-е ситуация стала близкой к панической. Высказывалось даже предложение включить систему самоликвидации – она была предусмотрена для того, чтобы сверхсекретный аппарат не упал на территории другой страны.
Выход нашел Степан Анастасович, на собственный страх и риск принявший волевое решение – ждать. Несколько минут длились, как вечность, и «Буран» вышел на связь, после чего посадить его на Байконуре было уже делом техники.
Что касается генерала-майора авиации, заслуженного летчика-испытателя СССР, лауреата государственных премий Андрея Манучарова, то ему выпало стать одним создателей специальных летающих лабораторий для отработки систем управления и автоматической посадки орбитального корабля «Буран». Манучаров активно участвовал в разработке и установке сложнейшего наземного комплекса систем навигации и посадки, включая средства сбора, обработки и отображения измерительной информации в реальном времени, организовал пункт управления летными экспериментами на базе современных (на то время) средств информационно-вычислительной техники.
Манучаров руководил созданием и пусками других моделей. «Бор-4» имел несущий корпус с нижней поверхностью, близкой по форме к нижней поверхности передней части «Бурана», это позволило испытать конструкцию теплозащиты в атмосферном полете после схода с орбиты. А следующая модель, «Бор-5», повторяла «Буран» в восьмикратно уменьшенном масштабе, и этот аппарат позволил отработать аэродинамические характеристики большого корабля.
Андрей Манучаров имел за плечами огромный опыт: после войны он испытывал различные модели самолетов ЯК, ТУ, МиГ и Су, в том числе и новейшие разработки, подчас настолько усложненные, что в них в то время, кроме непосредственных создателей, мало кто мог разобраться.
Пробовали, в том числе, и опаснейшие трюки – «слепой» заход на посадку, например. Дело в том, что в то время летчики умели более или менее точно выйти на взлетно-посадочную полосу по направлению, но на борту у них не было никакой информации об отклонении от нормального угла снижения. Поэтому человеческий фактор становился решающим, нужно было иметь не только знания и чувство единения с машиной, но и нервы из стальных канатов.
А что до славного «Бурана»… Советский Союз развалился, финансирование космоса было прекращено, им занимались только несколько подвижников-энтузиастов. Корабль, бесхозный и уже никому (кроме американцев) не нужный, простоял в ангаре на Байконуре долгих 14 лет, пока в 2002 году тот самый, летавший в космос «Буран», был подозрительно странным образом уничтожен при обрушении крыши монтажно-испытательного комплекса на космодроме – бетонная плита безжалостно разрезала его пополам. Да так тщательно разрезала, что уничтожила буквально все секретные части корабля, и восстановлению он не подлежал. А недостроенные модели рядом остались целехонькими…
Что произошло на самом деле, судить не нам, а догадки строить не хочется. Факт в том, что единственный целый корабль уничтожен безвозвратно, и в чужие руки не попадет. Остались чертежи, и есть информация, что в России понемногу начинают говорить о продолжении этого бесценного проекта.
Рубен Гюльмисарян
