Сергей Параджанов – явление абсолютно тбилисское. Хоть и был он человеком планетарного характера, как отзывался о нем его друг Андрей Тарковский, но оставался глубоко тбилисским. Параджанов не просто безумно любил город, в котором родился, но и походил на него характером. Был таким же причудливым, противоречивым и ярким. Параджанов был попросту продолжением города. Поэтому у каждого тбилисца есть некое ощущение собственной сопричастности к жизни гения, желание найти «своего» Параджанова.
В гостях у Параджанова в Тбилиси
Чтобы дойти до дома, в котором жил и родился кинорежиссер, нужно долго карабкаться в гору. А ведь он каждый день преодолевал эти расстояния. Поколению равнинных прерий этого «мазохизма» не понять. Потому, как это другое ощущение Тифлиса. Неспешное преодоление мостовой, выложенной старым булыжником. Блуждание по корявым улочкам с домами, смахивающими на скворечники. Разговоры с соседями за жизнь, переходящие в длинные кофе пития, а то и застолья. Ароматы, звуки, голоса… Даже акустика в придавленных временем дворах совершенно иная. Городские шумы сюда не проникают, оставаясь где-то там, за чертой суетного существования. А издаваемые звуки глохнут, едва споткнувшись об противоположные стены домов. Одним словом, это отдельный мир внутри города. Его пульсирующее сердце, душа.
Ведь, что такое по сути Тбилиси? Это город – праздник, город – настроение. Город, в котором самым причудливым образом переплелись старина и новизна, традиции и современность. Где, теснясь и толкаясь, соперничают между собой резные балконы. И выставляют свои залатанные наряды старые дома. Где до утра ноет дудук. А расчувствовавшийся сосед, тянет заунывную песню. Сумасбродный, бескорыстный и добрый Тифлис. Мог ли Параджанов, рожденный в этом городе, стать другим?
Дом, в котором родился и прожил всю жизнь Параджанов, был при жизни режиссера местом сбора творческой элиты. В маленьком доме на первом этаже происходили поистине знаковые события. Сюда приезжал актер Марчелло Мастроянни, здесь бывал друг Сергея Параджанова режиссер Тонино Гуэрра, Андрей Тарковский, справляли свадьбу Владимир Высоцкий с Мариной Влади.
После смерти режиссера дом на улице Котэ Месхи был продан его сыном Суреном семье, которая переделала его в гостиницу. Теперь, это не просто дом, в котором жил известный кинорежиссер, но и успешный бренд. Гостиницу, кстати, так и назвали «Параджанов». Хозяева — милые, хлебосольные люди, привели квартиру в порядок, сделали ремонт. Правда, паркет менять не стали. Так же, как решетку на входных дверях. Все что возможно было спасти, новые хозяева дома сохранили.
В середине комнаты, где в бытность режиссера стоял стол, теперь диван и кресла. В правом углу комнаты полки с винами, чачей. На бутылках этикетка с фамилией кинорежиссера. Вокруг много фотографий Параджанова. Одна из стен комнаты, полностью увешана картинами, сотканными из войлока. На всех изображен либо сам режиссер, либо его произведения. Все картины работы хозяйки дома – Мананы. Посередине рисованный портрет, подаренный фотографом Юрой Мечитовым. На чердаке, во время ремонта, нашли колыбель Сергея Параджанова. Ту самую, что использована в качестве реквизита в одной из картин режиссера. Теперь, она тут лежит под лестницей в качестве ценного экспоната гостиницы. Хозяевам дома года два назад давали за эту колыбель крупную сумму, но они отказались ее продавать. Это, пожалуй, единственная из сохранившихся вещей. Все остальное — мебель, вещи, картины, коллажи – было перевезено в Ереван в дом-музей Сергея Параджанова.
В гостях у гения в Ереване
Я попала в дом-музей Параджанова месяц назад. Не могу объяснить странного ощущения, будто я пришла домой к очень родному и близкому человеку. От которого ни в какую не хочется уходить. И это при том, что режиссер не жил в этом доме ни дня. Уже после переезда в Ереван, Параджанов сам выбрал место для дома и музея. Открылся он через год после смерти режиссера, в июне 1991-го года. Даже с учетом всех этих обстоятельств, складывается ощущение, что ты пришел к нему домой. Видимо магия произведений, или дух самого маэстро витает. Не знаю, но ОНО – это необъяснимое ощущение присутствует. Причем с самого же начала, у входа, где хозяин будто заключает тебя в свои объятия. Как и изображено на знаменитом снимке, где Параджанов у ворот раскрывает объятия. Он встречает тебя, провожает, и, как и полагается гостеприимному хозяину, сопровождает во все время твоего пребывания в доме.
Ты чувствуешь присутствие Параджанова везде. Возле любого коллажа, картины, предмета быта, он все время рядом. Он нашептывает тебе, что же там он намудрил с очередной картиной и что собирался в ней рассказать. Тебе остается только внимательно прислушиваться. Предметов в экспозиции много, поди разберись во всем.
Дом – музей это два этажа, наполненные под завязку его работами и энергетикой. Настолько непередаваемой и мощной, что ты ее ощущаешь почти кожей. Мебель, личные вещи, предметы быта, все это привезено в Ереван из его тбилисского дома. Но, самое важное – его работы. Хотя, сказать, что или кто тут главный, а кто второстепенный, практически нельзя. Каждая деталь, пусть даже самая маленькая, содержит в себе крупицу информации, иногда закодированную. Смотришь на коллаж из осколков зеркал, бумажных фигур, уходящего из картины мраморного слона, и понимаешь, что это не просто слон, из сюжета уплывает нечто очень весомое, содержательное.
С вещами, населяющими дом Параджанова все также не просто, как и с его фильмами. Они для «своих», посвященных в его творчество. Он ведь говорит с тобой символами и, как правило, обращается к подсознательному. Перед его коллажами ты застываешь почти как перед картинами Сальвадора Дали. Только, если у испанца все чинно и драматично, у тбилисского гения все обращено в шутку. Вся эта сюрреалистичная фантасмагория строится на самоиронии, сочетании несочетаемого, высмеивании серьезности и обыденности. В его коллажах больше шутовства и детского хулиганства, а в фильмах – желания рассказывать о чувствах языком красок, форм и жестов.
Произведения Параджанова – это тайные послания величайшего мистификатора и философа. И тебе остается понять, кто главнее – слон, который чемодан, или слон, который уходит из картины. Подождите крутить у виска. Чемодан, превращенный в слона, висит на стене, на втором этаже. У него кожаные уши и слоновьи рога. Но, до того ведь кто-то в нем носил вещи. И даже не догадывался, что у чемодана будет вторая жизнь. Хотя, может это никакая ни вторая, а первая и единственная. И другой не будет, поэтому ему нужно поспеть побыть и чемоданом, и слоном. Пока путешествовал по миру, наполнялся вещами-эмоциями, а перестал, погрузнел и превратился в слона. А еще слон символизировал по Параджанову удачу, спокойствие, рассудительность. И если слон уходит из коллажа, а он реально выходит из него, значит из жизни уходят именно эти качества. Это уже мне экскурсовод подсказывает.
Вообще, в музее особенное все, экскурсоводы, в том числе. Мы не брали в подмогу музейных сотрудников. Но, фокус в том, что, завидев твой искренний и неподдельный интерес, они сами к тебе подходят, так как в музее редко бывает одновременно много народа, только лишь в случае групповых экскурсий. И каждый шорох, вздох получает в этих стенах солидный звуковой резонанс.
Например, когда кто-то поднимается на второй этаж, по деревянным лестницам, то обязательно слышишь мягкий скрип половиц. Если закрыть глаза и напрячь воображение, то легко можно представить, что поднимается по ним сам хозяин дома. Идет, чтобы продемонстрировать белую рубаху, которую он расписал обыкновенной шариковой ручкой. И это не просто иллюстрация на какой-то части ткани, это вся история армянского народа со времен зарождения христианства. Дальше зал, а точнее комната, где практически воссоздана тбилисская квартира Параджанова. В ней же идут кадры документального фильма о фильме «Цвет граната». Мы задерживаемся в этой комнате, в фильме начинает звучать грузинская речь. Экскурсовод, тонко подметившая этот момент, говорит нам спустя некоторое время.
— Я поняла, что вы из Тбилиси, когда вы остановились и стали прислушиваться к грузинской речи. Обычно, туристы в это время выходят из комнаты, потому что не понимают ни слова.
В самом дальнем углу крохотная комната с монетами. Теми самыми, которые делал Параджанов в тюрьме из крышек на молочные бутылки. Он прессовал их в медальон и гвоздем делал на медальоне чеканку. Один из таких медальонов он подарил Тонино Гуэрра, который отлил медальон в серебре и подарил своему другу Федерико Феллини. Тот, в свою очередь, отлил по его образцу серебряную медаль. По инициативе Феллини медаль назвали Амаркорд, по названию одного из самых известных фильмов Феллини. Именно эту медаль на кинофестивале в Италии в дальнейшем получил легендарный Георгий Данелия. Кажется, название медали, которую смастерил Параджанов, как нельзя лучше передавало характер его творчества, природы его действий и чувств. По объяснению Феллини значение этого слова, передавалось, как любовная нить, связывающая взрослого человека с детскими воспоминаниями, в которых много чего было, в том числе и любовь.
Есть в этом доме-музее, помимо всех ценных экспонатов, одна странная особенность. Кто бывал в музее хотя бы раз, меня поймет. Переступая порог этого удивительного дома, ты неминуемо выпадаешь из времени и пространства. Будто невидимый волшебник, хитро улыбаясь, самовольно передвигает стрелки часов. Знать это наверняка ты не можешь, он занимается этим за твоей спиной, тайно. Ты оказываешься просто перед фактом, что один час, проведенный в этих стенах, пролетает как пять минут. И нехотя прикрывая за собой дверь, ты обещаешь обязательно сюда вернуться. Вернуться за «своим» Параджановым.
Екатерина Минасян
