Если задаться целью найти живое воплощение «американской мечты», то далеко ходить не придется. Возьмите Лоуренса Гилберта Гагосяна и смело берите в качестве иллюстрации того, как человек, начинавший с перепродажи за 15 долларов постеров с рекламой кинофильмов, стоивших оптом 2 бакса, стал самым известным в мире арт-дилером и галеристом. Иногда спорят, что Франсуа Пино, владелец Cristie’s, покруче будет, но если даже и так, заслуг Ларри это вовсе не умаляет. Многие называют его «крестным отцом мафии от искусства», армяне обижены на своего соотечественника, поскольку (по слухам!) он старается не работать с ними, но авторитет его в мире раскрутки художников и продажи картин непререкаем. И если живописец попал в сферу влияния Гагосяна, то одно это гарантирует ему пожизненный успех.
Гагосяновские галереи
Впрочем, внук выходцев из Еревана, родившийся в Калифорнии (да-да, в Лос-Анджелесе, где же еще) в 1945 году в семье актрисы, умудрившейся выйти замуж за бухгалтера, пришел к идее спекуляции постерами не сразу. Сначала он поработал продавцом в музыкальном и книжном магазине, кассиром в супермаркете, регистрировал посетителей одного отеля и следил за машинами на парковке – ну прямо американская классика. Потом Ларри взял, да и поступил в Калифорнийский университет, чтобы изучать американскую и английскую литературу, и вот тут-то он подсмотрел у кого-то неплохой постерный бизнес.
Все шло просто отлично, и когда ему уже показался тесноват собственный магазинчик, в конце 1970-ых, Гагосян открывает в Лос-Анджелесе свою первую галерею, Broxton Gallery. Через год он оставляет Broxton на попечение управляющих и отправляется в Нью-Йорк, чтобы пообщаться в Сохо с разными интересными и полезными людьми, отлично понимая, что без Сохо ему не выбиться из полупровинциальных галеристов. Выбился, теперь Gagosian Gallery по всему миру десяток.
То ли этому человеку обычно везло, то ли нюх у него правильный, но практически сразу Ларри попал тогда в круг знакомых и сотрудников Лео Кастелли, на то время самого знаменитого арт-дилера Америки, да и всего мира, пожалуй. Школа Кастелли быстро научила Гагосяна правильной формуле работы с произведениями искусства.
И совсем она не хитрая, формула эта. Для «чайников» можно объяснить так: картину интересного художника А покупает мистер В за страсть как много самой твердой валюты, тверже не бывает. Художник получает из этого «много» тоже очень немало, а мистер В, кроме того, что становится обладателем модного шедевра, показывает всем, как он любит искусство и сколько денег он может отдать за холст. Господин же G, в чьей галерее все это произошло, получает за всю историю то, что не взял художник, и увеличивает собственное состояние на неплохую цифру. И ясно, что без господина G картина, если бы и продалась, то на несколько порядков дешевле, да и кто бы надоумил мистера B в том, что это шедевр современной живописи?
Ларри начинал с поп-арта, невероятно тогда модного, но очень скоро перешел на все другие жанры. Если он видит что-то, по его мнению, стоящее, он в это вцепляется и уже не упустит. И сделает это стоящее «что-то» – стоящим очень много. В 2007 году прошла его выставка в Москве, в Барвихе, там было «товара» почти на 100 миллионов долларов, в день открытия сделок заключилось на 7 миллионов, а больше половины оставшегося забронировали. Ровно то же самое творится по всему миру, когда он везет в Женеву кучу Пикассо, в Париж свозит скульптуры Гэри, а в Гонконге популяризирует Мураками. Гораздо менее известные имена тоже продаваемы, и Ларри злится, когда про него говорят, что он может продать все, что угодно:
«Это неправда. Художник должен иметь талант. Нельзя просто так раскручивать художника и сделать знаменитым за счет рекламы. Для этого художник должен постоянно создавать новые вещи. Если он рисует одну картину за пять лет, я ничего не смогу поделать».
Абсолютный нюх
Главной закавыкой в арт-дилерстве Гагосян считает факт совершенной неуправляемости творчества – а если им можно управлять, то это не творчество вовсе. Имеется в виду, что заставить настоящего живописца писать конкретные полотна невозможно по определению, а вот показать ему верное направление вполне реально, чем и занят все время Лоуренс Гилберт:
«Художника всегда надо воспринимать серьезно и прислушиваться к нему. Да, мы работаем с деньгами, деньги здесь играют роль, как и в любом другом профессиональном бизнесе. Но это своего рода такой забавный танец, игра с деньгами. Ты хочешь достичь успеха, и художники тоже хотят быть успешными. Бизнес, которым я занимаюсь — это комбинация разных вещей: смешение интуиции, знаний о художниках, их искусства, знание рынка искусства. Надо знать также, кто может быть потенциальным покупателем, в какой стране. Это целый комплекс всего и интуиция — только его часть. Я трачу много энергии на свой бизнес, много путешествую, общаюсь с покупателями, но мне нравится мой бизнес, я получаю огромное удовольствие, занимаясь им. Самое главное — надо любить то, что ты делаешь, иначе ничего не получится».
Вот потому чистый годовой доход Гагосяна в последнее время превышает миллиард долларов, и сегодня он представляет такие имена, как Джефф Кунс, Сай Твомбли, Такаши Мураками, Пабло Пикассо, Энди Уорхол, Роберт Раушенберг и множество других. Конечно, чтобы стать таким вот Карабасом-Барабасом нужен особый талант и еще здоровая наглость и способность порой перешагивать через чужие интересы. Что поделать – таков любой бизнес, далеко не только тот, что связан с искусством. Ну и невероятной силы интуиция, конечно, куда без нее.
Вот, например, такая история. Дерзкий и нахальный британский художник Дэмиэн Херст, после своего триумфа на биеннале в Венеции в 1993 году, отчаянно нуждался в серьезном, смелом и беспринципном дилере, и Ларри подошел на эту роль как никто другой. Как утверждают в соответствующих кругах, именно Гагосян надоумил Херста писать чем больше, тем лучше, задавив рынок количеством. Что художник и начал интенсивно делать.
В 2010 году от Ларри ушли два живописца, и сразу после этого было объявлено о расторжении контракта Гагосян-Херст. Конкуренты были на седьмом небе – скандальный разрыв отношений означал, что к ним в руки идет хорошая добыча. Рано радовались, Ларри все рассчитал верно: к этому времени Херст написал уже столько, что его картины не купили только пролетарии. В том году интерес к британцу резко упал, и херстовские полотна продавались в лучшем случае за две трети прежней стоимости.
И Гагосян не был бы Гагосяном, если бы не получил своего по максимуму – на падении интереса к Херсту он организовал ему прощальную выставку во всех без исключения своих галереях, как бы в знак примирения. Заработал Ларри на этих выставках еще пару-тройку миллионов.
Ларри может себе позволить быть плейбоем, вот и гоняет на самых дорогих машинах, одевается в самых невероятных по ценам бутиках, и катает на самых роскошных яхтах самых прекрасных женщин. Что ж, он имеет на это право – к Ларри Гагосяну можно относиться как угодно, многие его ненавидят, но такова уж судьба успешных и экстравагантных людей. И ведь отнюдь не все художники для него временное явление, пока несут золотые яйца. Вот Уорхол, например, Ларри его обожает и у него бессрочный с художником договор на эксклюзивное право продажи его полотен в США и Англии. Даже несмотря на то, что Уорхол как-то сказал: «Художник – это тот, кто делает ненужные людям вещи». Гагосян уже много лет успешно опровергает это спорное утверждение.
Гагосян, разумеется, не меценат, во всяком случае, в привычном понимании этого слова. Меценаты – они оказывают любезность и поддерживают современных им художников, а Гагосян делает так, чтобы живописцы становились богатыми и приносит им славу. Ну и сам зарабатывает при этом, почему нет?
Харизматичная и артистичная «акула капитализма», которая занимается тем, что учит художника, как не остаться голодным – разве не благородный бизнес?
Рубен Гюльмисарян
