Их истории ужасают, их выдержка потрясает. Бывшие роженицы Республиканского института репродуктивного здоровья, перинатологии, акушерства и гинекологии сегодня в малейших подробностях рассказывают о том, как «потеряли» своих новорожденных в данной клинике — так и не обняв и не попрощавшись с ними напоследок, как не предали земле свою кровиночку, как молчали долгие годы, будучи не на шутку запуганы. Женщины осознавали: доказать, что подписывали отказные под нажимом врачей, приводящих веские аргументы — сядешь в тюрьму, расскажем о ранней беременности и прочие подобные «страшилки», — им скорее всего не удастся. Оттого и рыдали по ночам в подушку от собственного бессилия.
Но сейчас экс пациентки роддома номер один заговорили во весь голос. Заговорили неспроста: 18 декабря руководителю Республиканского института репродуктивного здоровья, перинатологии, акушерства и гинекологии Размику Абрамяну было предъявлено обвинение в причастности к незаконному усыновлению детей иностранцами в Армении. Это громкое дело было обнародовано еще в ноябре: СНБ РА раскрыла преступную схему, по которой дети из Армении незаконно усыновлялись и вывозились в Италию. Отмечалось, что «звеньями» в цепи преступных деяний являлись двое граждан Армении, использующие свои связи в родильном и детском доме. В каком именно роддоме, изначально не оговаривалось. Лишь недавно Следственный комитет Армении сделал сенсационное заявление: обвинение предъявлено не кому-нибудь, а директору клиники, главному акушеру-гинекологу. Размик Абрамян обвинялся, не по одной, а сразу по двум статьям УК РА – ст. 167 (незаконное разлучение ребенка с родителями или подмена ребенка) и ст. 200 (получение коммерческой взятки). Кроме Р. Абрамяна, по делу о незаконном усыновлении детей были задержаны также его заместитель Аршак Джерджерян и директор Ереванского дома ребенка Лиана Карапетян.
«По версии следствия, задержанные, по предварительному сговору забирали новорожденных детей, сообщая родителям, что они, якобы, умерли при родах», — информировала СМИ пресс-секретарь Следственного комитета Армении Наира Арутюнян.
Однако, уже днем позже, 19 декабря суд признал неправомерным решение о задержании 76-летнего Размика Абрамяна, и главу медцентра освободили. Это вызвало еще большую волну народного протеста. Представители общественного движения «Матери Армении» заявили: нет и дня, чтобы к ним не обратилась женщина, ставшая по ее мнению, «жертвой» преступной схемы. К движению примкнули сотни женщин, преследующих одну единственную цель – отыскать своего ребенка. О нюансах отдельно взятых случаев разлучения детей с родителями, о подменах малышей, о том, есть ли хоть малейшая надежда на то, чтобы матери встретились со своими чадами, и о многом ином корреспондент Dalma News побеседовала с Сусанной Саргсян — адвокатом, активно содействующим общественному движению «Матери Армении».
— Мне довелось столкнуться с десятками историй о вероятной подмене детей, одна из которых «жестче» другой. Довольно сурово обошлась судьба с нашими активистками: Айкуи Хачатрян и Наирой Айвазян. Айкуи родила малыша 24 сентября этого года. До родов все анализы были «чистыми», беременность проходила ровно. Однако когда началась родовая деятельность, врачи заявили, что сердцебиения малыша не слышно, намекая на то, что он мертв. Тем не менее, женщина решилась на естественные роды, и когда малыш появился на свет, услышала вопрос Абрамяна к врачам: «Ребенок посиневший?», на что прозвучал отрицательный ответ. Мать успокоилась: малыш жив. Каково же было ее удивление, когда в считанные секунды его вынесли из родильного отделения, а ей заявили, что он мертворожденный. На все увещевания дать обнять хоть и мертвого, но своего ребенка, медики ответили отказом. Тем не менее, и тогда, и сейчас Айкуи была уверена: ее мальчик родился живым. Ведь ни заключения паталогоанатомической экспертизы, ни трупа ребенка ей так и не предоставили…
Сомневается в том, что в обувной коробке, плотно перемотанной скотчем, были останки именно ее сына и Наира Айвазян. Беременность и роды прошли отменно, женщина видела малыша и слышала его крик. Однако после родов ребенка на кормление не принесли, а через пару дней пригласили в отделение новорожденных, пришедшую проведать Наиру родственницу. Показав малыша, находящегося в кювезе, на расстоянии 3-4 метров, ей заявили: он мертв. Однако, известно — скончавшиеся новорожденные считаются ничем иным, как «медицинским отходом», и достаточно быстро утилизируются. Поэтому тот факт, что бездыханный малыш, тем не менее, находился в одном отделении с живыми ребятишками, вызвал у матери сомнения. Последние еще более усугубились, когда спустя несколько дней родителям заявили, что должна проводиться санитарная чистка холодильников, и их малыш будет похоронен на кладбище для бездомных. Отец малыша был крайне возмущен и потребовал выдать ребенка. И тогда ему предоставили младенца в… обычной обувной коробке. На вопрос, неужели новорожденный мог поместиться здесь, услышал: ребенка поместили в коробку расчлененным, так что не стоит вскрывать этот «контейнер». Мать с отцом коробки так и не открыли, но предавая земле труп, засомневались еще больше: а своего ли малыша они хоронят? Терзаемые подозрениями, они обратились в Полицию еще в 2017-м, когда случилась эта история. Но в один из дней следователь, вызвав родителей, заявил: «Нам не позволяют довести ваше дело до конца «сверху». Если согласны на сворачивание расследования, подпишите документ, который вам доставят, если нет – обращайтесь за пересмотром в суд». Увы, у семьи были серьезные финансовые проблемы, и дальше они не пошли. Лишь сейчас Наира вновь обратилась за пересмотром дела.
Похожих случаев масса. И что любопытно — превалирующее большинство «смертей» новорожденных имело место среди близнецов. Так, в 2006-м году у молодых супругов родилась двойня. Врачи заявили: малыши здоровы, все в порядке. Мать кормила обоих детей. Но на третий день медсестра разочарованно развела руками: у одного из малышей состояние здоровья резко ухудшилось. Родители потребовали показать им ребенка хотя бы в кювезе (его перевели туда, подключив к аппарату искусственного дыхания). Но последовало категоричное: нет. А спустя всего 2-3 часа, и вовсе пришла печальная весть: мальчик скончался. Молодожены поверили было в свое горе. Однако, через день, мать ребенка, все еще находящаяся в клинике, стала случайным свидетелем разговора двух медработников о том, что в роддоме скончался новорожденный, при этом роженица больше детей иметь не сможет. Сотрудницы роддома горько вздыхали, сочувствуя той женщине. В итоге одна из собеседниц, пытаясь утешить коллегу, заявила: «Да ладно, что ты за нее переживаешь. У той возьмем одного ребенка, отдадим этой, никто и не узнает». Этого оказалось достаточно, чтобы мать близнецов потеряла покой. Уверенности в том, что ее малыш жив, прибавило и то, что заключения о паталогоанатомическом вскрытии опять же получено не было. Не видели родители своего сыночка и мертвым. Словом, темных пятен в этой истории много, и дай Бог, ребенок найдется!.. Кстати, повышенная смертность среди близнецов наблюдалась в 1984-85 годах: дети рождались здоровыми, а спустя пару-тройку дней родителям заявляли, что один из них неожиданно «скончался».
В ответ же на просьбу показать мертвого малыша, всякий раз звучало: «Мы не имеем на это права».
— Быть может, такой запрет есть, и врачи действительно не вправе показывать труп новорожденного, дабы не травмировать роженицу?
— Закона, приказа или решения какой-либо структуры о том, чтобы не предоставлять тело скончавшегося новорожденного, нет. Единственная особенность мертворождения заключается в том, что труп ребенка классифицируется как «биологический отход» и ему не присваивается имя. Лишь фиксируется смерть, и осуществляется соответствующая запись, с присвоением порядкового номера без имени. В связи с этим, места на кладбище под такое захоронение не предоставляется. Однако у многих родителей есть свои родовые усыпальницы, и они готовы взять останки ребенка, захоронив их там, без каких-либо претензий на выдачу нового кладбищенского участка. Поэтому, если родитель намерен предать земле своего новорожденного на уже имеющемся кладбище, то отказывать им в выдаче ребенка никто не имеет права!
— Вы оговорили случаи, имевшие место еще в восьмидесятых. Неужели торговля новорожденными процветала и в те времена?
— Точное подтверждение этому даст лишь следствие, которое пока еще ведется. Я же могу сказать, что среди обратившихся ко мне за содействием женщин, достаточно много тех, кто потерял ребенка в те далекие годы. Так, в 1988-м у одной из женщин, с коей довелось пообщаться, забрали новорожденную девочку, заявив, что та умерла. Однако позже появились многочисленные свидетельства того, что ее дочь жива, и, родившись вполне здоровой, была предоставлена на удочерение. Девочку – ныне уже 31-летнюю женщину, — неоднократно видели в Армении знакомые родителей и, поскольку она была очень похожа на одного из них, признавали в ней их якобы скончавшуюся дочь.
Другой случай, имевший место все в том же 1988-м, и вовсе врезался в мою память. Отцу, которого поставили перед фактом того, что его ребенок умер — в ответ на его требование предоставить останки, — бесцеремонно заявили: «Что ты тут шумишь?! Иди в больничный морг, в холодильнике полно детских трупов, выбирай любого и хорони. Тебе какая разница: все равно ведь ребенок?..». Мужчина возмутился: «Зачем мне хоронить чужого малыша, и оплакивать его?!». Тем не менее, к холодильникам все же подошел. Так вот, по его словам, в них действительно было немало детских трупов. Что, как минимум, весьма странно – ведь в те времена детская смертность не была столь высокой. Подъем статистики имел место лишь в последние годы…
— Вы полагаете, что речь могла идти о торговле детскими органами?!
— Очень не хочется так думать. Однако, с учетом ряда обстоятельств – в частности, того, что подобный «медицинский отход», считаясь особо опасным инфекционным отходом, утилизируемым в 12-часовой срок, тем не менее, сохранялся в клинике — в голову приходит именно эта мысль. Впрочем, имеет право на жизнь и другая версия: трупы сохранялись в качестве «вещдока». Надо же было что-то показывать родителям, чтобы убедить их в произошедшем несчастье? Ну, а узнать в 2-3-дневном бездыханном теле ребенка собственного младенца, едва ли кто-то способен.
— Сколько же к вам уже обратилось несчастных матерей – предполагаемых жертв «преступной схемы незаконного усыновления»?
— После того, как 9 декабря Айкуи и представители движения «Матери Армении» организовали акцию у здания Генпрокуратуры, к подписанию их заявления против творящегося в системе произвола присоединилось 508 человек. А в списке жалоб, которым я занимаюсь, уже 101 дело. Все документы я скомпоновала и предъявила на рассмотрение генеральному прокурору, а также руководству Минздрава. Сейчас эти дела расследуются и проверяются со стороны 6-го отдела Полиции (Главного управления по борьбе с организованной преступностью). После чего будут рассмотрены в Следственном комитете в рамках общего уголовного дела, находящегося в производстве СК РА.
Впрочем, 101 дело — это далеко не предел. Еще порядка сотни человек связались со мной уже после того, как общественное движение набрало обороты. Кто-то из женщин заявил о том, что потерял своего ребенка в результате врачебной ошибки, квалифицируя произошедшее не иначе, как убийство. Кто-то констатировал вероятность подмены их малыша. А иные рассказывали о том, как их запугивали и шантажировали, после чего они были вынуждены подписать «отказную» на малыша – к примеру, одна из рожениц поставила подпись под пустым листом бумаги формата А4. Словом, историй, тянущих на остросюжетный кинофильм, довольно много. И они все без исключения будут объединены в основное юридическое производство, чтобы выяснить действительно ли дети рождались мертвыми или, скажем, больными. Или все же с ними было все в порядке, и их предоставляли на усыновление, разумеется, не без материальной выгоды.
— В одном из телеинтервью вы рассказывали о том, что порой преступным деяниям весьма содействовали и родные рожениц: просили фальсифицировать смерть ребенка из-за того, что в семье и без того много детей, и поднимать еще одного им не под силу…
— Да, хоть и единичные, но такие случаи имели место быть. А буквально на днях к нам обратилась женщина, которая вынуждена была отказаться от своего малыша под нажимом свекра и свекрови. Дело было в 2011-м году: сразу после родов врачи обрисовали страшную картину, мол, у сына ДЦП, порок сердца и плохой слух. Ребенок якобы болен так серьезно, что долго не проживет. Услышав это, родители супруга заявили: «Нам больной внук не нужен, отказывайся и точка». Молодая невестка, скрепя сердце, отважилась на крайний шаг. А когда, спустя три года развелась с супругом, и принялась искать свою кровиночку, то в детдоме услышала: ваш ребенок, по достижении шести лет, был усыновлен. «Как? Ведь мальчику дано было совсем немного, врачи говорили, что он серьезно болен?!», — удивилась мать. «Да что вы? У вашего сына была небольшая проблема с ногой, молодые родители из-за рубежа его усыновили, сделали операцию и у него все хорошо!», — услышала она в ответ. И до сих пор не может оправиться от шока…
— Но, в чем смысл такого наговора? К чему врачам было приписывать младенцу страшные «болячки»?
— Дело в том, что по закону, если речь идет об усыновлении здоровых ребятишек, то приоритетное право стать мамой или папой данного малыша предоставляется гражданам Армении. А вот усыновителям-иностранцам отдается предпочтение лишь, если ребенок имеет основательные проблемы со здоровьем. Причем, болеет настолько серьезно, что медицинскую помощь ему могут оказать исключительно за рубежом! Вот почему врачи нагнетали страсти в подложных документах – ведь фальсифицируя диагноз, они тем самым получали стопроцентную гарантию на то, что их «схема» иностранного усыновления сработает на все сто! Доказательство тому дела тех 30-и ребятишек, которых вывезли за пределы страны по схеме «итальянского усыновления», раскрытой в ноябре СНБ Армении: документы на усыновление были поддельными… Так что, пока отечественные бездетные пары годами стояли в очереди на усыновление, иностранцы в два счета «покупали» вполне здорового ребенка, и увозили его в дальние дали.
— Как дорого можно было продать ребенка за рубеж?
— О ценах ничего сказать не могу. Но, руководствуясь элементарной логикой, отмечу, что если человек был вовлечен в этот «бизнес» с 1975-го года, стало быть, тому был серьезный резон. И, совершенно непонятно по какой причине Размик Абрамян был выпущен на свободу. Как известно, суд вынес решение освободить его в связи с тем, что предъявленное ему подозрение необоснованно. И, как минимум, удивительно — как суд, после стольких обнародованных фактов (а я не думаю, чтобы следователи были не в состоянии предоставить достаточно доказательств), — мог вынести подобный вердикт? Тем более, что директор детдома и замдиректора роддома были выпущены под залог. А залог применяется лишь в случае, когда основания для задержания данного лица как раз имеются. Так что, тот факт, что в отношении двух из трех обвиняемых по одному и тому же делу применяется отпуск под залог, а в отношении третьего, основного «действующего лица», выдвинутое обвинение находят необоснованным, — нечто из жанра абсурда!
— Будем надеяться, что справедливость все же восторжествует, и правоохранители справятся с поставленной задачей. Не из простых и ваша задача — помочь матерям обрести своих детей. А есть ли механизм, способный это осуществить. Особенно с учетом того, что с момента первой подобной «подмены» новорожденного прошло уже лет 40?!
— Отыскать детей, несмотря на их уже довольно зрелый возраст, вполне реально. Главное, получить полную картину тех фальсификаций, что имели место быть. Скажем, я столкнулась с таким фактом: ребенок, родившийся в мае 1975 года, был записан, как родившийся в июле 1976-го. И теперь следует разобраться во всех нюансах этого и многих иных аналогичных случаев, поднимая архивы, тщательно анализируя всю подноготную. Это, конечно, трудоемкая работа, работа не одного дня. Но она того стоит: ведь к нам обращаются не только родители, но и дети – среди которых немало уже довольно взрослых людей, — которые и по сей день пытаются найти своих биологических родителей.
Что касается механизмов выявления истинных родственных связей, то наши правоохранительные органы имеют достаточно средств и информации для того, чтобы все эти сведения в соответствующем порядке были бы сопоставлены, и мы имели бы окончательное представление о ситуации в целом. Да, на сегодня многим из «потерянных» детей лет по 30 или даже 40. У них, наверняка, свои семьи, они, скорее всего, уважают и любят тех родителей, что их воспитали. Тем не менее, их настоящим биологическим родителям необходимо обрести душевное равновесие: им важно узнать лишь одно — живы ли они, здоровы ли? А некоторым очень нужно сказать своему чаду: «Я не отказывалась и не бросала тебя. Меня заставили. Я была вынуждена!». Одна из наших родительниц как-то со слезами на глазах призналась: «Я всю жизнь молилась о том, чтобы увидеть своего ребенка хоть одним глазком. Пусть даже, если это будет самый последний человек, которого я увижу перед смертью. Я хочу его увидеть хотя бы на мгновение!..».
— Какую цель ставят перед собой на сегодня «Матери Армении» и вы, как адвокат этого движения — увидеть за решеткой Размика Абрамяна?!
— Почему только его? Да, Абрамян — это лицо, которое благодаря своим знаниям, возможностям, связям умел координировать творящийся в сфере произвол. Однако я почти уверена, что далеко не он один был в главной роли той трагедии, что разыгрывалась на «подмостках» роддома. Роддом – лишь «сцена», но были и «кулисы». И за ними, наверняка, стояли довольно крупные высокопоставленные чиновники, работающие как при прежней, так и при нынешней власти. «Детский бизнес», как эстафетную палочку передавали от одного к другому, на протяжении долгих лет. И все участники этой «эстафеты» должны быть непременно выявлены и наказаны. Более того, должны быть уничтожены все те «метастазы», что эта порочная система уже пустила в нашу правоохранительную систему. Ведь, если не уничтожить ее на корню, на смену Размику Абрамяну придет еще множество «абрамянов», которые проторят аналогичную дорожку, при протекции и в угоду вышестоящих лиц, все эти годы прикрывающих творящийся в сфере беспредел.
— Резюмируя вышесказанное: в чем вам видится миссия развернутого общественного движения «Матери Армении»?
— Наша цель, прежде всего в том, чтобы были раскрыты все те дела, которые уже переданы нами правоохранителям. А главное, что крайне важно для нас, чтобы многие вопросы, касающиеся функционирования роддомов и регулируемые ныне правительственными решениями, приказами министра, и прочими такого рода документами, наконец-то обрели силу закона. И, применяемые в случае его нарушения санкции, были бы ужесточены. Чтобы когда — как выразился на недавнем правительственном заседании премьер-министр Никол Пашинян, мы перевернули бы эту «страницу» (речь о неприглядной ситуации в сфере родовспоможения), — мы имели бы настолько действенные законодательные механизмы, чтобы впредь уже больше никогда не возвращались к прочтению предыдущей «страницы»!
Ирина Григорян
