Финансист и один из первых нефтяных магнатов, филантроп и коллекционер, и все это в одном лице – фигуры масштаба «матерый человечище» рождаются даже не каждое столетие. Галуст Гюльбенкян, хоть и добился почти всего сам, но задел имел неплохой – он родился в богатой семье, сколотившей состояние на торговле в основном нефтью и коврами, и оказавшейся достаточно мудрой, чтобы дать своему наследнику безупречное образование. Отпрыск не подвел и, оказавшись способным учеником, окончил французский лицей и английский колледж. Колледж был королевский лондонский, разумеется.
То, что принадлежало ему, должно было быть лучшим — так уж решил для себя Галуст Гюльбенкян. Знаменитый «Мистер пять процентов» родился 29 марта 1869 года в Константинополе – впрочем, и проценты, и все лучшее случилось десятилетиями позже. Но чтобы из успешного студента стать нефтяным королем, Галусту Гюльбенкяну понадобился какой-то десяток лет – пусть чуть больше. А «Мистером 5 процентов» его назвали потому, что он получал ровно столько от каждой тонны нефти, добытой там, где сейчас находятся Ирак и Саудовская Аравия. Нефть давала деньги, много денег, но есть еще душа, а для нее было искусство.
В конце XIX века турки начали очередную волну армянских погромов, и семья предусмотрительно уехала в Каир. К 30 годам Гюльбенкян-младший уже имел солидное состояние, возникшее из потраченного с умом начального капитала в 30 тысяч английских фунтов, выданных отцом – в то время это были очень большие деньги. А советовать Галусту тратить их с умом родителям, на их счастье, не приходилось.
Несмотря на погромы, Галуст завладел почти третью акций турецкого национального банка, что гарантировало ему постоянные 15% в нефтяной компании Турции. К тому же он стал экономическим советником посольств османов во Франции и в Британии, получил в 1902 году английское подданство, что дополнительно обеспечило ему безопасность.
Активная деятельность Гюльбенкяна в нефтяном бизнесе и, особенно, в его перекройке после Первой мировой продолжалась долго: он обставил все так, что ведущие ближневосточные нефтяные компании в 1914 году отдавали ему в общей сложности 5% всех своих активов — оттуда и пошло знаменитое прозвище.
Гюльбенкян каким-то непостижимым образом умудрялся оставаться над схваткой, дирижируя ею и наблюдая за ней сверху, поэтому имел полное право сказать, что нефтепромышленники «подобны кошкам: по их воплям никогда нельзя понять, дерутся они или занимаются любовью».
Потом началась серьезная благотворительность — со «Всеобщего армянского благотворительного Союза», в котором он председательствовал. И не просто серьезная, а беспрецедентная — строились и открывались многочисленные армянские школы и больницы в Турции, Ливане, Сирии, Ираке, Иордании, армянские церкви на Среднем Востоке, в Ираке и Ливане — везде, где были значительные армянские общины.
В 1929 году он построил знаменитую библиотеку армянской патриархии в Иерусалиме и определил постоянную ренту, которая, согласно завещанию, выплачивалась и после его смерти. Построенная еще на пожертвования его родителей больница Святого Спасителя в Константинополе тоже пользовалась его щедрым спонсорством.
И знаменитые его коллекции, выросшие из самой первой — греческих монет, ставшей со временем богатейшей. Гюльбенкян отговаривал советские власти от продажи шедевров Эрмитажа. Удалось это частично, еще постарался и Иосиф Орбели, что-то осталось в Ленинграде… Но многое все же было продано.
В письме председателю правления Госбанка СССР Пятакову Гюльбенкян, в частности, писал:
«Вы, вероятно, помните, что я всегда рекомендовал Вам и продолжаю советовать не продавать Ваши музейные ценности, ну а если Вы все же собираетесь продавать их, то отдать мне предпочтение при равенстве цены, и просил держать меня в курсе того, что Вы намереваетесь продать.
Публично уже все говорят об этих продажах, которые, по моему мнению, наносят огромный ущерб Вашему престижу. Возможно, что в некоторых случаях в Америке Вам и удастся добиться более высоких цен, нежели предлагаемые мною. Однако невыгодность сделок, совершенных таким образом, настолько значительна с точки зрения престижа, пропаганды и огласки, что мне приходится лишь удивляться, что Вы все же идете на них. Торгуйте чем хотите, но только не тем, что находится в музейных экспозициях. Продажа того, что составляет национальное достояние, дает основание для серьезнейшего диагноза».
В итоге только один Гюльбенкян приобрел в Эрмитаже золотые и серебряные изделия французских мастеров XVIII века, мебель красного дерева от француза Ризенера, полотна Робера, Боутса, Рубенса, Терборха, Ватто и Лакре, скульптуру Гудона «Диана» — изваянием этим некогда владела сама Екатерина Великая. И, конечно, одно из лучших произведений великого Рембрандта – «Портрет старика».
А потом был Лиссабон, как последняя любовь, где он прожил оставшуюся жизнь, и там же ушел. За два года до смерти он написал завещание, согласно которому в Лиссабоне был создан фонд для сохранения его коллекций неисчислимой стоимости. Гюльбенкян оставил фонду больше двух с половиной миллиардов долларов и обеспечил годовым бюджетом в 102 миллиона долларов.
Умер он в Лиссабоне, но был похоронен в построенной им в Лондоне церкви Святого Саркиса. Гражданин мира, но армянин по крови и убеждениям.
Рубен Гюльмисарян
