Открытие памятника грузинскому царю Ираклию II в столичном парке Самгори стало не только культурным событием, но и важным политическим сигналом. Власти постарались подчеркнуть, что фигура царя XVIII века — это не просто часть прошлого, а символ национальной идентичности и современного выбора Грузии.
Ираклий II вошёл в историю как объединитель Картли и Кахети, правитель, который вёл шестидесятилетнюю войну за спасение страны, и инициатор Георгиевского трактата с Россией. Этот договор, ставший объектом многолетних споров, закрепил союз с северным соседом и одновременно породил миф о «сдаче независимости».
Власть и символизм истории
Решение установить памятник в столице было принято лично премьер-министром Ираклием Кобахидзе. Стоимость проекта — 955 тыс. лари. Власти в лице Кобахидзе, Каладзе и Папуашвили говорили на открытии о национальном единстве, исторической памяти и духовной преемственности.
Так, по словам председателя парламента Грузии Шалвы Папуашвили, в течение трехсот лет после рождения Ираклия II каждый настоящий грузин поклонялся и чтил память царя, навсегда оставшегося в истории Грузии, как символ борьбы, героизма, самоотверженного вклада и строительства.
«Он провел нашу страну через сложнейшую эпоху и положил все силы на служение ей. Царь Ираклий прошел одну большую, непрерывную, шестидесятилетнюю войну за спасение и целостность Грузии. Войну мечом, войну трудом, войну умом. Сегодняшнее торжественное открытие памятника является символичным, так как, сегодня, как и триста лет назад, главной национальной задачей грузинского народа, целью и чаянием является свобода и объединение страны», — заявил он.
По словам спикера грузинского парламента, «в этой исторической миссии грузинской нации царь Ираклий должен быть и примером и вдохновением для того, чтобы до конца довести это начатое им общенациональное дело».
«Царь Ираклий является символом истинной Грузии. Той Грузии, у правителя которой должен быть единственный интерес – собственный народ, собственное государство, собственная вера. Грузия превыше всего – без приверженности этому национальному интересу не сможет править власть имущий, его не полюбит народ, с ним не будет считаться враг и не оценит история“, — заявил Папуашвили.
Таким образом, власти встроили фигуру Ираклия II в свою идеологию «грузинофилии», которая противостоит дискурсу «Я грузин, следовательно — европеец». В глазах правящей элиты монарх становится примером национального прагматизма и силы, а не «наивным политиком», как его пытались представить некоторые критики.
Общество и споры
Общественная реакция оказалась неоднозначной. Для значительной части грузин Ираклий II — герой и защитник страны, сумевший отстоять её в условиях давления Османской и Персидской империй. Однако для оппозиции его фигура остаётся напоминанием о «фатальной ошибке», которая привела к потере независимости.
Примечательно, что недавнее высказывание грузинского оппозиционного деятеля, одного из лидеров «Республиканской партии» Левана Бердзенишвили о «глупости» Ираклия II фактически сыграло на руку властям, мобилизовав общество вокруг фигуры царя и предоставив «Грузинской мечте» удобный символ противостояния «радикальной европеизации».
Внешняя и внутренняя проекция
Памятник Ираклию II в Тбилиси стал элементом новой стратегии власти: демонстрации, что грузинская идентичность может существовать автономно, без идеологической зависимости от Запада. Внутри страны это укрепляет имидж власти как защитника традиций и национальной целостности. Во внешнем контексте — это сигнал о том, что Грузия будет строить свою политику, исходя прежде всего из собственных интересов, даже если это вызывает критику.
По словам политолога Арчил Сихарулидзе, грузинские власти торжественно представили обществу монумент царю Ираклию II, исполненный с большим размахом и основательностью, сделав еще один шаг в сторону «грузинофилии».
«Посыл прост: Тбилиси намерен до конца защищать свои интересы. И для этого никому в стране не нужно быть европейцем, чтобы оставаться грузином. Я грузин, и никакого «следовательно» здесь быть не должно. Я сам решу, что дальше добавить, если захочу», — отмечает политолог.
Таким образом, открытие монумента нельзя рассматривать исключительно как культурный акт. Это проявление идеологической борьбы в Грузии, где память о царе Ираклии II превращается в инструмент легитимации нынешнего политического курса.
