Ситуация как во внутренней, так и во внешней политике Грузии сегодня достаточно сложная и напряженная. С одной стороны неутомимая оппозиция, подстрекаемая отбывающим заключение экс-президентом Михаилом Саакашвили, грозится правительству очередной волной протеста и весенней революцией. С другой — все заметнее становится охлаждение взаимоотношений между нынешними властями и их западыми партнерами. Параллельно, в регионе развиваются совершенно новые процессы, от которых сегодняшняя Грузия в силу своего негативного отношения к России оказывается почти полностью оторванной. Таким образом Грузия, еще недавно позиционировавшая себя чуть ли не региональным центром, оказалась на «задворках» Южного Кавказа и полностью переключилась на внутриполитические проблемы.
О протекающих в стране процессах и перспективах упрочения и определения ее положения на внешнеполитической арене с Dalma News беседует экс-глава канцелярии президента Грузии, а ныне руководитель Института стратегии и управления Петр Мамрадзе.
— Как можно охарактеризовать текущие внутриполитические процессы в Грузии? Насколько прочна власть правящей «Грузинской мечты» на фоне недавнего заявления Ираклия Кобахидзе о том, что до 2024 года никаких досрочных парламентских выборов не будет?
— На сегодняшний день положение правящей партии прочное, и испытание на прочность она прошла успешно. После парламентских выборов 2020 года Саакашвили, его дядюшка Темур Аласания, которого СМИ иначе как агентом КГБ не упоминают, и их сообщники объявили парламенту бойкот, который продолжался несколько месяцев и освещался контролируемыми Саакашвили оппозиционными телеканалами. Тем самым создавался политический кризис в виртуальном пространстве. Кризис был именно виртуальным, потому что сами иностранные дипломаты подчеркивали, что никакого реального кризиса в Грузии нет. Работали все институты, функционировали парламент и правительство. И попытки националов создать кризис не дали плодов. Ни разу им не удалось собрать народ для выражения протеста. Самое большее, что они сумели, это на пике «протеста», свезли из регионов в столицу около 10 тысяч человек, а это для всей Грузии – ноль. То же самое вспыхнуло после местных выборов 2021 года, и опять все попытки дестабилизации сошли на нет.
Что касается прогнозов, в данном случае прогнозы – дело неблагодарное, потому что на фоне пандемии коронавируса, в условиях ухудшения социально-экономического положения Грузии, нищеты населения, большого дефицита в во внешнеторговом балансе, сказать, что мы дойдем до выборов 2024 года совершенно стабильно, без потрясений, будет ненаучно и несерьезно. Исходя из моего опыта, вероятность того, что мы дойдем до парламентских выборов 2024 года без дестабилизации, при существующей власти, весьма велика. Если, конечно, «Мечта» не совершит новых грубых ошибок, подобных той же «ночи Гаврилова» (антироссийская и антиправительственная акция протеста в июне 2019 года — ред.), когда кризис был создан практически на пустом месте.
— А что происходит сегодня в главной оппозиционной партии «Единое национальное движение» (ЕНД)? Тот же Ираклий Кобахидзе заявил, что сейчас идет процесс распада ЕНД, которое исчезнет в ближайшем будущем…
— Я в целом согласен с оценкой Ираклия Кобахидзе (председатель правящей «Грузинской мечты» — ред.). Дело в том, что политика в Грузии всегда предельно персонифицирована и связана с лидером, его харизмой. И в случае с Саакашвили это проявлялось особенно остро. Он и только он имел небольшой, но устойчивый, т.н. «ядерный» электорат. И даже после его постыдного бегства из Грузии после президентских выборов 2013 года все последующие как парламентские, так и местные и президентские выборы показывали, что у него устойчивый электорат, который составляет примерно 12-14%. Опыт показал, что стоило кому-то отколоться от Саакашвили, их рейтинг тут же падал.
Тот же Гига Бокерия ушел из партии после выборов 2016 года (создав партию «Европейская Грузия» — ред.), уведя с собой более 20 прошедших в парламент депутатов, которые прошли туда по партийным спискам ЕНД. Однако, уже на выборах 2020 года партия Бокерии получила всего 5 мест в парламенте, а партия Саакашвили, поставив во главу списка совершенно аполитичного Бубу Кикабидзе, взяла 36 мест. Когда ЕНД выдвигало кандидатом в президенты Давида Бакрадзе или Григола Вашадзе, избиратели голосовали не за них, а за Саакашвили. Точно так же, когда на пост президента баллотировался Георгий Маргвелашвили, народ проголосовал за него потому, что Бидзина Иванишвили заявил, что хотел бы видеть президентом страны именно этого человека.
На этом фоне тайное проникновение Саакашвили в Грузию в грузовике со сметаной было совершенно позорным фактом и первым ударом как по всем его сторонникам, так и по его партии. Если бы он прилетел открыто, как тот же Порошенко, и его задержали бы в аэропорту, то это был бы уже политический поступок, политический жест. Затем последовал его арест и якобы голодовка в тюрьме. Когда на 39-й день голодовки показали, как совсем не похудевший Саакашвили брюхом кидался на сотрудников полиции и крушил аппаратуру, стало ясно, что это была «моделированная хроника» его голодовки. Далее были его выступления в суде, где все убедились в его неадекватности. То собаку ему подсылали под окна, чтобы лаем заглушала его обращения к сообщникам. То флаг украинский поднял на процессе.
Из очень надежных источников мне известно, что когда сообщники и однопартийцы посещали Саакашвили в палате или камере, он кричал, оскорблял их, требовал собрать 300 тысяч человек, чтобы покончить со всем этим. Тогда и его сообщники тоже поняли, в каком он маниакальном состояни и возникла тупиковая ситуация. В партии другого имеющего рейтинг лидера нет. Включая Мелию. Никакого партийного согласия в ЕНД тоже нет, потому что нет идеи. Когда же стало известно, что в лидеры ЕНД выведены Коба Накопия и Петре Цискарищвили, я тут же заявил, что это похоже уже на похоронную комиссию. Трудно представить, что они еще как-то продержатся как действующая политическая группировка. У нас, в Грузии, партий как таковых пока нет.
— Вы говорите, что партий в Грузии нет. А кто или что за образования побеждают на выборах, руководят страной, уходят в оппозицию?
— Партий в Грузии нет, и их существование сегодня исключают сама социальная структура населения и пронизывающие его патрон-клиентские связи. Исследования местных и западных ученых свидетельствуют о том, что среднего политического класса в Грузии нет — есть достаточно богатая и небольшая часть населения а также обедневшие слои, которые прислуживают богатым людям. В таких странах богатые люди обычно без проблем контролируют парламент. И не надо удивляться тому, что на протяжении многих лет ни большинство, ни оппозиция не задавались вопросом, почему доходы казино составляют 32-33 миллиарда лари (около $11 млрд — ред.), а в бюджет поступает лишь 0,17% этой суммы. Или почему молчали и власть, и оппозиция, когда Грузия втихаря вышла на второе место в мире по производству биткоинов после Китая, опередив США?
Что такое партия в классическом понимании? Это когда существует более или менее широкий слой населения, у представителей которого имеются похожие интересы. Тогда они организуются, создают политическую партию, которая и защищает эти интересы. Ничего подобного в Грузии нет. А руководят Грузией политические группировки, которые в основном борются за место под солнцем и за то, чтобы иметь высокую ренту. Что же касается вопросов проведения в парламенте законов по казино, биткоинам и олигополии в сфере импорта, решают несколько фирм. Это люди, которые либо сами находятся в парламенте, либо те, кто не хочет светиться, но имеет своих лоббистов, которые и проводят в парламенте все то, что им нужно.
— Заявленная цель нынешней власти Грузии – интеграция с ЕС и НАТО, что записано и в Конституции. Но в последний период чаще звучит критика со стороны Запада в адрес властей Грузии? Означает ли это охлаждение и какова на этом фоне перспектива вступления Грузии в Евросоюз и НАТО?
— Я много лет изучал эту тему. Дело в том, что еще при правлении Саакашвили крупнейшие представители Запада, такие как верховный комиссар Совета Европы по правам человека Томас Хаммарберг, писали правду о диктаторском режиме в Грузии. Майна Киаи, которая была специальным докладчиком ООН по правам человека, писала, что в Грузии совершенно нет презумпции невиновности и что один и тот же человек может выступать в суде свидетелем по всем делам подряд и получать за это $20. А цифры помните? 0,4% оправдательных приговоров, тогда как в тоталитарном государстве при Брежневе было 23%. Для меня кульминацией был момент, когда журналист Хатуна Пайчадзе привезла из региона человека, за убийство которого был осужден другой человек. А тот оказался жив. Но власти заявили, что этот факт их не интересует, приговор вынесен, и осужденный должен отсидеть.
Проблема нынешней власти Грузии в том, что они не сумели наладить отношений с Западом. Почему-то установилось такое мнение: если 17 депутатов Европарламента подписали письмо в поддержку Саакашвили, в Тбилиси сочли это поддержкой всего Европарламента, в котором между тем насчитывается более 600 депутатов. И в ответ из Грузии направили туда гневное письмо. Чего не хватает «Грузинской мечте», так это лоббистов на Западе. А Саакашвили тратил на эти цели десятки миллионов долларов. Я был начальником канцелярии президента и знаю это. Не хватает «Мечте» дипломатии и пиара. Прежде чем выйти из «»соглашения Шарля Мишеля», им следовало предварительно сообщить об этом западным дипломатам, чтобы они не узнавали об этом из СМИ. Ведь фактически нынешнюю власть за это решение на Западе никто не осудил. Аккредитованные в Тбилиси зарубежные дипломаты заявили, что решение было правильным, так как в условиях, когда ЕНД не подписывало соглашения, непонятно, между кем оно было заключено.
А что касается перспектив интеграции Грузии в Евросоюз и НАТО, надо понимать, что мы имеем ввиду. Если мы имеем ввиду, примут ли Грузию полноправным членом, могу ответить однозначно: нет и этого не будет ни в каком обозримом будущем, так как этот вопрос полностью закрыт!
В Конституцию вопрос евроатлантических устремлений внесли, потому что боятся «нацистов» Саакашвили (членов партии ЕНД — ред.). И по этой же причине не отменяют совершенно контрпродуктивный закон «об оккупированных территориях», против которого, кстати, в свое время публично выступила бывший еврокомиссар Бенита Ферреро-Вальднер. Критике подверг этот закон и представитель ЕС Питер Семнеби. Такимо образом, вместо восстановления отношений с абхазами и осетинами, наоборот, идет процесс отчуждения, заложенный Саакашвили. А на призывы изменить закон отвечают: а ты остановишь «нацистов», когда они начнут кричать? Но возникает вопрос: если ты боишься, зачем тогда пришел ко власти? Чтобы деньги делать на казино вместе с нацистами? Такие вот вопросы возникают…
— А что касается налаживания отношений с Россией?
— Первая причина нынешнего состояния отношений между Грузией и Россией – само кремлевское руководство. Там категорически не хотят никаких продвижений. В России у Грузии сложился такой имидж: Грузия вовлечена в сотрудничество с НАТО, это враг и осажденная крепость у южных рубежей России.
Я думаю, что Россия никогда не уступит. И еще такой момент. Как вы думаете, если уйдет Путин, кто-нибудь в руководстве России подумает о том, что надо дезавуировать решение о признании Абхазии и Южной Осетии? Это совершенно исключено. Когда в Тбилиси приезжал генсек Расмуссен и похвалил новое правительство Грузии за то, что оно сделало большой шаг к НАТО, начав восстановление отношений с Россией, тут же вспыхнули процессы «бордеризации». Так что никаких перспектив я не вижу.
— Как вы оцениваете резолюцию парламента Грузии по ситуации на Украине?
— Поддерживаю такое отношение. Одобряю то, что в тексте вообще не упоминается Россия. Нам это сейчас совершенно не нужно.
Ирина Хачидзе
