Это был финал Олимпиады в Мехико, в 1968 году, когда американец Боб Бимон вошел в историю легкой атлетики – и вообще мирового спорта – феноменальным полетом на 8 метров 90 сантиметров. Газеты тут же украсились заголовками типа «Полет в будущее», «Прыжок в XXI век» и тому подобными, и не ради красного словца – бимоновское достижение на 55 см превысило прежний рекорд Ральфа Бостона. Прошло целых 23 года, и лишь в 1991 на чемпионате мира в Токио Майк Пауэлл взял, да и улетел на 8,95.
Разумеется, продолжать борьбу за первое место по прыжкам в длину в том олимпийском финале стало бессмысленным. Через пару минут после триумфа Бимона над Мехико разверзлись хляби небесные, но не тропический ливень, а цифры на табло отбили у участников всякое желание бороться за золото. Стало ясно, что в обозримом будущем никто не сможет даже близко подойти к невероятному рекорду, не то, чтобы его улучшить. Если говорить без обиняков – феномен Боба Бимона поставил крест на карьере нескольких поколений легкоатлетов-прыгунов в длину. Амбициозных и дерзких, по крайней мере.
Так и произошло. Сменились несколько поколений спортсменов, прежде чем пришли те, кто не убоялся того рекорда. Одним них был ленинаканец Роберт Эммиян – в конце весны 1987 года во время всесоюзных соревнований в Цахкадзоре до бимоновских цифр ему не хватило всего лишь несчастных 4 сантиметров. Роберту тогда исполнилось 22 года, он родился в феврале 1965-го.
Годы спустя в одном из интервью он уместит свою спортивную жизнь в пару предложений:
«Все было хорошо до 1988 года – каждый год я что-то выигрывал, показывал неплохие результаты. Но на Олимпийских играх в Сеуле мне не повезло: незадолго до отъезда я получил травму – надорвал мышцу задней поверхности бедра. А потом в Ленинакане случилось землетрясение. Погиб мой отец. Сам я уцелел только по случайности – накануне уехал в Москву лечить ту самую травму. Когда узнал, что произошло, естественно, бросился домой – было уже не до спорта. Я остался единственным мужчиной в семье, без жилья осталась сестра, мама, моя квартира тоже рухнула. Постоянно не хватало денег, тогда ведь спорт почти не давал возможности заработать. Три года мы с мамой жили в гостинице. И, знаете, эта атмосфера общего несчастья очень давила на психику: вокруг не было ни одного близкого человека, которого бы не коснулась общая беда».
Отойти от психологической травмы помог легендарный спринтер и прыгун в длину Карл Льюис, пригласивший Роберта погостить у себя в Америке.
А вообще, до того, как в 1974 году Роберта Эммияна привели заниматься легкой атлетикой к ленинаканскому тренеру Мкртичу Карапетяну, легкоатлетический мир знал лишь одно армянское имя — Игорь Тер-Ованесян. Но Игорь Арамович родился в Киеве, в Армении не тренировался и не жил, и его достижения при всем желании не отнести к заслугам армянской легкоатлетической школы.
А в тот майский день 1987 года Эммиян летел очень долго и чуть не перепрыгнул яму. Судьи забеспокоились сначала, что он может приземлиться не в песок, а потом забегали, измеряя и перемеряя результат. Особенно тщательно анализировали – был заступ, или нет. Заступа не обнаружили, посовещались, замерили длину прыжка снова и объявили: 8 метров 86 сантиметров – уверенный рекорд Европы, но самую обидную малость не мировой.
Свою рекордную длину в тот год Эммиян набирал постепенно. На зимнем Кубке СССР 15 февраля в Москве он прыгнул на 8 м 33 см. Через неделю во Франции на зимнем Кубке Европы установил рекорд континента для залов, улетев на отметку 8 м 49 см. После Цахкадзора Эммиян в Праге победил на Кубке мира с результатом 8 м 38 см. Затем в Риме на чемпионате мира прыгнул на 8 м 53 см и завоевал серебряную медаль, уступив лишь тому самому Карлу Льюису.
… Потом Эммиян работал даже в Катаре, но в основном во Франции, где и живет – тренировал, консультировал, воспитал ряд легкоатлетов, сделавших себе имя на азиатском континенте.
«К Олимпийским играм 1992 года СССР уже не было, а в сборную СНГ я не попадал по уровню результатов. На этом, считайте, моя спортивная жизнь и закончилась. Конечно, когда я попал в Париж, мне хотелось тренироваться и выступать по-прежнему. Но я сразу понял, насколько отличается тот уровень спорта, к которому я привык, от французского. Я уже в Париже начал понимать, что такой совершенной системы подготовки, какая была в СССР, нет, и не может быть нигде. По сравнению с ней, французская — совершенно непрофессиональна. Практически все, кто выступает за сборную, имеют какую-то, вовсе не связанную со спортом, работу и лишь в свободное время тренируются. Иногда каждый день, а то и несколько раз в неделю. Позволить себе вести профессиональный образ жизни: нанять личного тренера, менеджера, массажиста, врача – могут единицы», — с долей горечи говорил Эммиян в стародавнем интервью.
А ведь внешне Роберт Эммиян на могучего атлета не особенно похож — хорошо сложенный, ладный, но худощавый, он скорее напоминает фигуриста. Хотя, конечно, прыгун в длину и не должен быть тяжеловесом – таким трудно парить над стадионами.
Активные спортивные выступления он закончил уже три десятилетия назад. Как-то раз, отвечая на вопрос, о чем он мечтал в то время, когда мальчишкой пришел в легкую атлетику, Эммиян ответил: «Улететь очень далеко».
Он полетел. Счастливы те, чьи мечты сбываются.
Рубен Гюльмисарян
