С Гией Канчели я познакомилась лет десять назад, когда делала свои первые шаги на телевидении. Тогда он приехал с концертной программой в родной город и за день до концерта проводил репетицию в театре имени Руставели. Мы со съемочной группой сразу же примчались на место, но, к сожалению, опоздали. Маэстро уже провел репетицию и успел покинуть театр. К тому же, как сказал один из организаторов, даже окажись он на месте, говорить со мной не стал бы. Во-первых, впереди концерт, и ввиду этого он безумно занят, а во-вторых, он не особо жалует нашего брата – журналистов, поэтому вряд ли станет со мной встречаться. Одним словом, посоветовал не надеяться на удачу. Только журналисты смогут понять – каково это провалить свое первое ответственное задание. Ты в тот момент готов Босфор перейти вплавь, без элементарных навыков плавания, не то что так легко сдаться. Поэтому выпросив контакты маэстро, я ему позвонила.
— Я предельно занят, не получится, – прозвучало на том конце. И в голове молнией пронеслось – а ведь он сейчас положит трубку и шанс снять свой первый сюжет, будет безвозвратно потерян.
— Батоно Гия, пожалуйста, прежде чем повесить трубку, выслушайте меня — выпалила я скороговоркой. – Понимаете, я до того работала долгое время в прессе. Но, мне всегда хотелось попробовать свои силы на телевидении. Я уже многому научилась и еще многое предстоит освоить. А сегодня мне дали первое серьезное задание – снять сюжет о вашем приезде в Тбилиси. Для меня это очень важно! – воскликнула я в отчаянии.
Наступила долгая пауза. Кажется, стук моего сердца был слышен на том конце провода.
— Хорошо, — произнес маэстро изменившимся голосом, — позвоните мне завтра в первой половине дня, и мы договоримся о встрече.
В назначенное время я конечно позвонила композитору и он пригласил нас к себе. Каково же было мое удивление, когда, приехав по адресу, я застала его на улице, а не в собственной квартире.
— Вам для картинки ведь лучше будет, если мы запишем интервью в саду, на природе, — встретил он нас вопросом.
Оказывается, он уже позвонил своим близким и договорился о нашем приезде. Одним словом, маэстро уже срежиссировал весь сюжет, написал симфонию нашей предстоящей встречи.
Доехали мы быстро. Дом с красивым садом был отличной площадкой для съемок. Мы уселись за стол и начали писать интервью. Говорили о музыке, отъезде из Грузии в начале 90-х, друзьях и многом другом. Говорил маэстро негромко. Делал паузы, точь-в-точь, как в собственных произведениях. И наступившая тишина наполнялась особым смыслом. Паузы, в которые Канчели затягивался сигаретой, становились выразительной частью драматургии нашего произведения.
— Не знаю почему так сложилось. Но, меня часто воспринимают, именно как композитора, написавшего музыку к фильму «Мимино». А-а-а, это тот самый, который написал Чито-гврито, — ухмыльнулся маэстро. – Ну да, больше же я нечего не писал.
Гия Канчели – автор музыки к 50 кинолентам, семь из которых – к картинам еще одного легендарного грузина — Георгия Данелия. Маэстро также писал музыку к спектаклям. Помимо этого, Гия Канчели написал семь симфоний и камерную музыку, исполняемую по всему миру самыми известными дирижерами и оркестрами. Им написана также опера в 2-х актах.
— Играть на инструменте не буду, — сказал, как отрезал Канчели, когда речь зашла о наличии в доме инструмента.
И остался непреклонен до конца встречи. По окончанию интервью, он попросил нас подбросить его к дому. Мы снова уселись в машину. Водитель с оператором впереди, мы с маэстро сзади. Ехали и травили шутки.
Так, великий и гениальный Гия Канчели стал героем моего первого телевизионного сюжета. Мною было впоследствии снято много всяких историй. Они бывали о людях знаменитых и безвестных, талантливых и ничем не примечательных. Но, Канчели так и остался моим счастливым талисманом на всю оставшуюся жизнь. Стоило положить его музыку на какой-нибудь сюжет, и работа получалась неизменно лиричной и теплой.
Полувековой тандем – работа и дружба
Канчели родился в семье врача, получил образование геолога, но стал одним из самых легендарных композиторов 20-го столетия. Ну, не ирония ли судьбы. Хотя, нет, наверное, все же закономерность. Талант такого масштаба должен был найти выход во что бы то ни стало. Разве можно представить себе, что Иоганн Себастьян Бах мог стать литератором, художником, или актером? Никак нет, потому что это призвание, предназначение, миссия, если хотите. Кстати, друзья подростка, прознав про любовь Гии к музыке, так и прозвали маленького гения – Иоганн Себастьян Бах. Детство Гии Канчели пришлось на военные годы, поэтому выстаивая с мамой в длинных очередях за хлебом, он мечтал стать не космонавтом и не летчиком, а продавцом хлеба.
Окончив школу, Канчели поступил в Тбилисский государственный университет на факультет геологии. Свое музыкальное образование Канчели продолжил после университета. Став сначала студентом, а потом и преподавателем консерватории. Канчели в этот период пишет классические оркестровые произведения, симфонии. Возможно Канчели так и остался бы автором сугубо классических произведений, не сведи его судьба с талантливым Георгием Данелия. Их полувековой тандем начался с музыки к фильму «Не горюй». И продолжился в картинах – «Мимино», «Кин-дза-дза», «Паспорт» и в других.
Музыка Канчели к фильмам Данелия… это не фон и не музыкальная дорожка. Это главный персонаж! Попробуй-ка представить вместо незатейливой песни о «Мимино», что-нибудь более гладкое и серьезное. А «Чито-гврито» вязнет на ушах и заставляет сомневаться, кто в фильме главнее – птичка – невеличка или Валико Мизандари.
— Это не музыка, это триппер, — говорил Канчели о «Чито-гврито».
— Почему триппер?
– Потому, что быстро цепляется и трудно отделаться, — отвечал он.
Из воспоминаний Георгия Данелии
Музыка к фильмам Данелия всегда была выше всех похвал. Однако Данелия постоянно требовал от Канчели упрощать произведения к его фильмам. К слову, «музыку инопланетян» к антиутопии «Кин-дза-дза» Данелия «слышал» предельно примитивной и противной. Маэстро писать «плохую» музыку не мог. В итоге, придумали во время исполнения скрипеть ржавым замком и водить по стеклу бритвой.
— (Данелия) «Гия сейчас живет в Бельгии. Время от времени он звонит из Антверпена, говорит: «Послушай». И играет на рояле. Я делаю замечания. Объясняю, что кусочек, который идет после: «та-та-та-та» (пытаюсь спеть это «та-та-та»), надо убрать. И прямо перейти на: «ти-ти-ти». (Опять пытаюсь спеть).
— (Канчели) В каком такте?
— (Данелия) Не помню. Но сразу, как «та-та-та» кончается, надо перейти на «ти-ти-ти». Он играет.
— (Канчели) Так?
— (Данелия) Да нет! Я же говорю: после «та-та-та»! Пою.
— (Канчели) Хорошо. Кажется, понял, что ты хочешь. Я перезвоню. Через полчаса звонит. Играет. Так?
— (Данелия) Да нет! Ты не то выкинул. После «та-та-та» надо выкинуть «ля-ля-ля», а не после «ти-ти-ти»!
— (Канчели) Что значит «ля-ля-ля» и «ти-ти-ти»?! – орет Гия. – Тебе сто лет! Выучи ноты наконец! Их всего семь! (из книги Г.Данелия «Тостуемый пьет до дна».)
— Садист, тиран, — в сердцах говорил Канчели про своего друга, добавляя, что в тюрьме-то он никогда не сидел. Но, работа над музыкой для Данелия, представляется как-раз-таки этим заключением. В противовес приводил в пример работу с театральным режиссером Робертом Стуруа, где ему дышалось свободнее.
С Данелия они бранились, мирились, потом опять спорили. И так до бесконечности, чем-то напоминая любимый дуэт Хачикяна с Мизандари. Творить без музыки Канчели было для Данелия совершенно невозможным. Да и Канчели, создавая симфонии, продолжал работать в кинематографе.
«В последние годы я и Гия часто разговаривали по телефону о смерти, кто уйдет раньше», – говорил Канчели после кончины друга.
Данелия опередил маэстро лишь на несколько месяцев.
«Музыку невозможно понять, ее можно только почувствовать. Ведь музыка-это ни проза и ни поэзия. Это абсолютно абстрактное явление», – говорил Канчели.
Музыка Канчели, ближе всего к диалогу с космосом, Богом. Нет, это не молитва, и не исповедь. А скорее разговор на равных. Разговор о том, что человек слаб и немощен, прекрасен и одновременно ужасен. Грешен и правдив, мудр и глуп, и о многом другом.
«Постичь до конца смыслы, заключенные в нотах, все равно что постичь тайну мироздания. К счастью, остается еще много вопросительных знаков», – говорил маэстро, анализируя прошедший путь.
Но, одну из непостижимых тайн Канчели разгадать все же удалось. Это тайна тишины.
«Пауза – это уход в тишину. Тишина бывает разной. Бывает звенящей, когда она заполняется воображаемой музыкой. Пауза должна восприниматься как продолжение музыки или как начало последующего эпизода…», – говорил маэстро.
Екатерина Минасян
Фото: PAN Photo/Vahan Stepanyan
